Паутина
Шрифт:
С первой же встречи с Володей Заурбек почувствовал к нему симпатию, даже какое-то восхищение: до чего же внешний облик Алешина, открытость его натуры, говор, улыбчивость соответствовали представлению Пикаева об исконно русском человеке. Володя был родом из Рязани — самого центра России.
— Садись, — кивнул капитан на стул. — Чем занимаешься?
— Да так, — поскучнел лицом Володя. — На подхвате. — Он прямо посмотрел на Пикаева, и лицо лейтенанта на глазах покрылось красными пятнами. — Говорят, вы получили страшно интересное дело, товарищ капитан. Включите меня в свою группу. Я… — Алешин запнулся, задохнувшись
Пикаев усмехнулся про себя. Как странно, человек иной раз сам не подозревает о побудительных причинах своих поступков. Когда он приглашал лейтенанта к себе, у него вроде бы и в голове не было включать Алешина в свою группу, но стоило тому завести разговор, как Пикаев понял, что именно ради этого он и пригласил лейтенанта к себе.
— Я попрошу тебя у Сан Саныча, но имей в виду, он может и отказать.
— Почему? — испуганно спросил Володя. — Не подхожу?
— Опыта у тебя маловато, а работа может быть очень кропотливой и даже опасной. Нужно выявлять много обстоятельств.
— Я готов, — вскочил лейтенант. — Могу сколько хотите высидеть, вылежать, выстоять, копошиться в архивах, сидеть в засаде. Только прикажите.
— Хорошо. Ты пока иди. Сегодня о тебе будет разговор. Утром сообщу результат.
Алешин радостно откозырял и вышел из кабинета, а Пикаев подработал еще свой оперативный план: внес туда кое-какие поправки. Затем позвонил в оперативный отдел, не поступила ли какая-нибудь новая информация о Кикнадзе и Маринине, ее не было. Заодно он попросил уточнить, где сейчас проживает бывший дезертир Долгов. По времени он уже должен быть на свободе. Пикаев полагал, что в свое время Долгов сказал далеко не все, и особенно о Кикнадзе. Пора уже идти к Сан Санычу, а Пащенко все нет…
В кабинете у подполковника сидели майор — заместитель начальника оперативного отдела и капитан Ахпол оттуда же. Пикаев хорошо знал их обоих. Присутствие оперативников, правда, несколько удивило Заурбека. Вряд ли Кикнадзе и Маринин могли сейчас представлять какой-то интерес для них. Но Заурбек тут же отмахнулся от этих посторонних, как он посчитал, мыслей. Предстоял доклад, а он не очень был уверен в себе, потому что не с кем было посоветоваться, а в таком деле это необходимо. Ну ничего, можно попробовать и самому.
Пикаев доложил о своем плане оперативного розыска и о результатах встречи с фотографом Костасом. В заключение попросил включить в свою группу Азамата и Алешина.
— Сержант в свое время, будучи подростком, в составе поисковой группы Пащенко принимал участие в поиске дезертиров и диверсантов, а в лейтенанте мне чувствуется хорошая чекистская жилка, и не мешало бы проверить его в настоящем деле, тем более, что он сам просится в нашу группу.
— Твой план розыска, капитан, имеет весьма существенный недостаток, — первым начал майор из оперативного отдела. Кругловатое лицо его с носом-пуговкой, маленьким подбородком и несколько крупноватыми для такого лица карими глазами обрело выражение, исключающее всякое сомнение в справедливости высказываемого замечания.
— Что вы имеете в виду? — спросил Сан Саныч.
— То, что Пикаев предусмотрел не все. Многое он, конечно, учел, хорошо, что подключил и фотографа, но… — Майор сделал паузу.
Заурбек
— Кажется, товарищ Пикаев уже понял меня, — улыбнулся майор и сразу как-то изменился: стал приветливее, симпатичнее.
Заурбек невольно покрутил головой: ну и майор — ясновидец, и когда он успел разглядеть или почувствовать ситуацию?
— Конечно, если Ягуар и Хорек появятся здесь, то они сразу должны начать искать связь с преступным миром, но не с мелкой сошкой, разумеется, а скорее с рецидивистами, с которыми можно будет делать, как они говорят, дело.
— Следовательно, — снова заговорил майор, — надо взять под особое наблюдение всех известных нам и милиции рецидивистов и вообще уголовников.
— У меня идея, товарищ подполковник, — заметил Пикаев и сразу пояснил, что он имел в виду. Сан Саныч с сомнением покачал головой.
— Не знаю, Пикаев, не знаю. Осуществление твоей идеи может потребовать много времени, а у нас его наверняка не будет, другие заботы пойдут, но предложение перспективное, интересное, и я его не отвергаю. Подумайте с Пащенко над этим ходом. Но рассчитывайте на максимально короткий срок.
— Почему ты все-таки уверен, что Кикнадзе и Маринин приедут сюда, а не в другое место? — спросил Ахпол.
Сан Саныч требовательно посмотрел на Заурбека: давай, мол, объясняй.
— Во-первых, фотография. Снимок сделан в Орджоникидзе, и рядом именно с этим городом находит себе пристанище Габо — личность, крайне подозрительная. Во-вторых, куда идет сам и ведет своих сообщников Кикнадзе после дезертирства? В Орджоникидзе. Почему? Вряд ли потому, что здесь их никто не знал, как объяснял он Военному трибуналу. Да и вообще, все его показания тогда — ложь. Убежден, что он — фигура куда крупнее, чем примитивный дезертир. Может, это субъективное мнение, но оно есть.
— Мы, — кивнул на Ахпола майор, — думаем точно так же, потому сейчас и здесь, капитан.
— Значит, так, товарищи, — заговорил подполковник. — Ваш план оперативного розыска, Пикаев, мы утверждаем. Завтра будет издан приказ о включении в вашу группу людей, которых вы просите.
В коридоре Ахпол взял Заурбека под руку.
— Будем работать вместе, Заурбек. Мне надо хорошо посмотреть то «Дело о дезертирстве». Оно сейчас у тебя? Ну, конечно, — сразу же добавил Ахпол. — Тут у нас с полгода назад заработала вдруг «консервная банка». Может, из тех сволочей, которые затаились со времени войны, и одна из них оказалась в нашем городе. Связи с вашим делом вроде бы никакой нет, но чего не бывает. В твоих доводах о том, что Ягуар и Хорек могут объявиться в Орджоникидзе, есть что-то основательное.
— Спасибо, Ахпол. Дело я тебе дам. Только завтра, хорошо?
— Договорились. Ты домой?
— Да, мне уже нечего здесь делать сегодня.
— Я тебя подброшу, у меня машина, — предложил Ахпол.
Заурбек жил на так называемом Шалдоне — окраине города, застроенной частными домиками. Они с Залиной снимали квартиру. С жильем у работников МГБ, как и у многих в то время, было туго.
Ахпол отказался «заглянуть на огонек» к Пикаевым — спешил домой. Заурбек постоял с полминуты, глядя вслед разбитой старой эмке, которая медленно ползла по улице, переваливаясь с ухаба на ухаб.