Паутина
Шрифт:
– Обрадовал?.. Он во всем сознался? Машина его?
– Правильно, но холодно, холодно, Яна Борисовна, бери глубже!
– Что… – несмело предположила гадалка, – что-нибудь стало известно о моей бабуле? – так Милославская назвала канувшую в Лету мать своего клиента. – Неужели?! – широко раскрыв глаза, прошептала она.
– Тьфу ты, черт! – Руденко с досадой поморщился. – Да на хрена мне твоя бабуля?! Не моя это линия, понимаешь, не моя! Чем смогу – помогу, конечно, но вообще все это несерьезно!
– Как же, Сема? Ради чего, я, собственно говоря, Шланга-то преследовала?
– Преследовала… –
– Бабка – тоже человек, Семен Семеныч, – тихо произнесла Яна. – Че-ло-век пропал, понимаешь ты это? Сам ведь дедом через пяток лет будешь…
– Так уж и через пяток? Не торопи события…
Руденко закурил, а потом, искоса взглянув на подругу и видя, что она в полном недоумении, смягчил тон и сказал:
– Помнишь я как-то тебе рассказывал о дерзком убийстве в Солнечном?
– Каком именно? – без энтузиазма переспросила Милославская.
– Ну, бизнесмена одного замочили прямо у подъезда его собственного дома, светло еще довольно было, портфель отняли с деньгами. Нам тогда еще выговора многим объявили… Ну, помнишь что ли?
– Ну помню, – Яна, казалось, окончательно запуталась.
– Так вот. Мы давно собрали информацию, правда очень скудную, о подозреваемом в убийстве. Он оставил кое-какие следы. На этих собранных крохах все и остановилось. Не могли найти его и все. Все окружение трупа перетрясли, у всех алиби, никто из них на роль убийцы не подходил. Да и богатые они все, черти, а тут ограбление. Сумма для наших толстосумов небольшая, хотя для простого смертного, конечно, значительная. В общем, стали беседовать со Шлангом, там слово за слово, не стану я тебе все подряд рассказывать, короче, кое-какие детали проскользнули в его словах, которые заставили ребят снова поднять то дело, об убийстве в Солнечном.
– И?..
– Он убийца.
– Кто?
– Шланг твой. И машину, «шестерку» прятал, потому что в день убийства она его за углом ждала. Боялся, что ее уже ищут.
– Как?!
– А вот так.
– У нас появились неоспоримые доказательства, отпечатки пальцев совпали и другое многое, да и сам он раскололся в итоге!
– Ничего не понимаю, – задавленная внезапно обрушившейся информацией, пробормотала Яна.
– Осипов Юрий Иванович, – отчетливо проговорил Руденко, – убил Ермакова Дмитрия Алексеевича с целью ограбления и из личной неприязни, которую он испытывал после одной стычки с Ермаковым. Второе, возможно, сыграло большую роль, чем первое, так как сам он обеспечен вполне. Мы сразу не столкнулись с его персоной, потому что он не входил в тесный круг общения Ермакова, не был ему должен, и Ермаков не задолжал никому, никто не говорил о конфликте, если произошедшую мелкую ссору можно так назвать, Ермакова с этим человеком. Они и виделись-то несколько раз, Шланг об этом человеке и знал-то больше понаслышке. Но думаю, тебя эти тонкости мало интересуют?
– На самом деле, – задумчиво и глядя в одну точку, тихо проговорила гадалка.
Она все пыталась переварить ту массу новостей, с которой обрушился на нее Семен Семеныч. Самое главное, Милославская не могла определить, какое место во всей этой истории могла занимать пропавшая женщина и
Именно оттого в этот момент Милославская не испытывала ни капли удовлетворения от проделанной ею и Руденко работы и тем более не разделяла радостного настроения своего приятеля. Хорошо, конечно, что Шланг будет наказан, неприятный он тип все-таки, но ей-то от этого какая польза. Приятно, конечно, что нанесенная гадалке обида отомщена – ударить женщину – это так низко. За Три Семерки тоже приятно – на работе похвалят. А дальше-то куда двигаться? Неужели это тупик?
– Ну ладно, поздно уже, – хрипло проговорил Семен Семеныч, – Маргарита теперь вся уж испереживалась, – Руденко отвел немного руку и глянул на часы, – Да и тебя я ото сна оторвал. Устала небось за день?
– Устала, – апатично ответила Милославская.
– Эх, бывают же в жизни счастливые минуты! – воскликнул.
Три Семерки, прихлопнув себя по бедру, и направился к двери. – Ладно, пойду, – сказал он, – увидимся. Может, даже завтра. Хочешь, в отдел приезжай, узнаешь все поподробнее, в бумажках там пороешься, авось и найдешь ниточку, которая приведет тебя к бабусе. Ведь карты не могли тебя бросить в этот омут напрасно, а? – Руденко прищурился и рассмеялся.
– Сема, я тебя умоляю, – с досадой протянула гадалка.
– Ладно, ладно, прости, – сказал Три Семерки, обняв подругу за плечо и прижав немного ее к себе. – Благодарен тебе безумно! Если бы не ты!..
Яна ничего не сказала, отстранилась, и приятели направились в выходу. Руденко шел впереди и что-то напевал себе под нос. Милославская остановилась в калитке, ожидая, когда Семен Семеныч усядется за руль. Открыв дверцу, он обернулся на гадалку и крикнул ей:
– Да, кстати, я тебе забыл сказать. Убитый-то этот тоже хорош. Не разобрались пока с какой целью, но жил он по двум паспортам. У нас в документах везде фигурирует как Ермаков, а тут выяснилось, что он еще и Мухаев. Которая из этих его настоящая фамилия, не знаем, но думаю…
– Мухаев? – перебила приятеля Милославская. – Мухаев, ты говоришь?
– Ну да, – удивленно подтвердил Три Семерки.
– Эврика! – неожиданно громко воскликнула Яна.
– Что? Ты что? – забормотал в изумлении Руденко.
– Да это же фамилия кредитора! – размахивая руками, закричала гадалка.
– Какого еще кредитора?
– Неважно. Давно, ты говоришь, он убит?
Семен Семеныч назвал дату.
– Да-да, он не мог быть к этому причастен.
– Объясни наконец! – Три Семерки снова приблизился к подруге.
Он коротко поведала ему о найденной расписке. Оказалось, что и указанное в ней имя-отчество совпадает с именем-отчеством убитого.
– Это он, понимаешь? – восклицала гадалка, впавшая в какую-то эйфорию. Ведь она уже и не надеялась на прояснение обстоятельств.
– Понимаю, – нахмурившись, ответил Руденко, который, судя по всему, понимал мало.
– А ладно, – махнув рукой, проговорила Милославская, – потом поймешь. Поезжай, супруга твоя волнуется.
– Да-да, волнуется, рассеянно пробормотал Семен Семеныч и сел за руль.