Паутина

Гласьев Александр

— Доктор, кто вы?

— Кто я? Начальник отделения Центрального госпиталя Альфы, Похья, Марк Богданович. А кем еще я могу быть? — По лицу Похьи впервые на памяти Джека скользнула тень улыбки.

— Хорошо, но если выходец из Системы попадет туда… он же будет для них чем-то вроде пузыря, так?

— Почему? — удивился Похья. — Люди сами по себе как вид биологический не изменились, а ко всяким техническим штукам нетрудно привыкнуть. К тому же имейте в виду, что среди множества планет, входящих или не входящих в ООП, есть планеты с разными уровнями цивилизации. Альфа, кстати, относится

примерно к среднему уровню. Так что любой найдет себе место и дело по вкусу.

Джек растерянно смотрел на доктора. Фантастический рассказ быстро приобрел реальные очертания и оттого становился еще фантастичнее. Сибирцев мучительно заставлял себя поверить в слова Похьи — и не мог. Слишком все это было странно и неожиданно. А доктор, кажется, понимал, что происходило с поручиком, и не торопил.

— Доктор, эликсир, что я привез, для каких пациентов: там или здесь?

— Ну, думаю, вы оставите мне часть эликсира, — спокойно сказал Похья. — Для Академии наук ООП хватит и пятой части содержимого этой бутылки. А остальное я попытаюсь использовать в своем отделении.

— Доктор, вы все это… серьезно?

— Конечно. Значит, так. Ложитесь спать, Сибирцев, я попытаюсь кое-что уточнить. У вас есть что-нибудь такое, что не хотелось бы оставлять здесь? Из-за чего стоило бы рискнуть? Или… кто-нибудь?

— Да нет, пожалуй, — после короткого раздумья сказал Джек, все еще не веря в серьезность доктора.

— А есть ли при себе какой-нибудь документ, подтверждающий, что вы — сотрудник Федеркома?

— Опознаватель? Да, с собой.

— Отлично. А сейчас идите в спальню и постарайтесь уснуть, а я наведу кое-какие справки… насчет расписания.

Джек лежал на кровати, закинув руки за голову, и изучал потолок. Давно ли он был героем, хотя и одиноким, потерявшим всех своих друзей? Давно ли он рассчитывал на любовь и дружбу? А теперь он изгой, которого не позднее утра объявят преступником уже во всеуслышание и начнут охоту. Может, доктор пошутил? А вдруг он все врал, усыпляя бдительность и потихоньку вытягивая из Джека информацию? Тогда — конец, разве что удастся выбраться в Колонию. Да ведь и об этом он наболтал доктору! Ах, пьяный пузырь, что же ты наделал! Если тот не счел его слова за пьяные бредни, Колонию в два счета найдут… Бэтаменов, наверно, отправят в шахты. Ведь это очень удобно — шахтеры без скафандров. Если доктор выдаст, значит, он, Сибирцев, погубил Боба и тех, кто там с ним. И сам он — предатель. Он предал Федерком, скрыв существование Колонии, пусть даже и спасая друга, а теперь он предал и друга. Надо остановить доктора любой ценой!

Джек бесшумно встал и подкрался к кабинету Похьи. Прислушался. Тихо. Джек чуть-чуть приоткрыл дверь.

Похья сидел за компьютером. «Так и есть, — подумал Джек, — вызывает Федерком». В это время Похья встал, расправляя плечи, повернулся к двери и увидел Сибирцева.

— Не спится? — спросил он. — Ну, хорошо, проходите. Я тут запросил кое-какие сведения. Ответ будет минут через десять. Хотите, подождем вместе?

Они присели. Джек терялся в догадках — Похья вел себя так естественно… Или он рассчитывает, что через десять минут сюда подоспеют оперативники?

Минуты шли медленно, тягуче,

наконец раздался сигнал. Доктор протянул руку и включил принтер.

Джек поднялся, через плечо доктора взглянул на пластиковую ленту… и ничего не понял.

— Нужен дешифратор, — коротко пояснил доктор, набирая какую-то комбинацию на клавиатуре.

Вместо колонок цифр на ленте появился текст. «Встреча с партнером намечена… Гелиоцентрическая орбита, координаты…»

— Ну, остальное неважно, — сказал доктор. — Вам здорово повезло. Один мой знакомый отправляется как раз сегодня… и подбросит вас до перекрестка. А там встретят. Да, и не забудьте захватить эликсир.

Джек ничего не понял, но успокоился. Ясно было, что Федерком тут ни при чем.

34

Космопорт-1 когда-то предназначался для приема звездолетов, но после закрытия Системы здесь базировались только патрульные катера. Связь с Бэтой и с отдаленным Загородом осуществлялась через Космопорт-2, хорошо знакомый Сибирцеву. Поручик с любопытством оглядывал бесконечные ряды заброшенных складов и ангаров. Везде царило запустение.

Доктор вызвал эр-такси, доставившее их на безымянный хутор невдалеке от Города. Похья расплатился и сделал вид, что они идут к дому. Но стоило машине взмыть в небо и лечь на обратный курс, как доктор тотчас свернул на тропинку, ведущую в сторону. Они шли больше часа и оказались у внешней, наполовину развалившейся ограды Космопорта.

— Ну что же, Сибирцев, здесь мы пристроимся. Вы все помните?

— Да, доктор.

— Космопорт не охраняется. Патрули стартуют с первой полосы, вон там. До старта осталось около часа. Вы перехватите нужного человека у первого ангара. Такое длинное блестящее сооружение, его недавно отремонтировали, так что не ошибетесь.

— Откуда вы все это знаете, доктор?

— Приходилось как-то бывать, — уклончиво сказал Похья. — Ну, прощайте. Может быть, все-таки вы хотите передать что-нибудь кому-нибудь на Альфе или Бэте?

— Да нет, спасибо. За все спасибо. Возвращайтесь в Город. Вы же рискуете…

— Не особенно. Никто ведь не знает, что вы были у меня, а здесь вас тем более искать не будут. До свидания, Джек. Кстати, в одной старинной книге, которую вы теперь сможете прочитать, есть такие слова — «побеждающий наследует все». И еще — «увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали…» Считайте себя победителем, Джек! Вы унаследовали всю Ойкумену, все, что оставило нам с вами человечество. Это неплохое наследство, поручик! Вы увидите новое небо… и Старую Землю. До свидания, Джек, или как там говорят у вас в Федеркоме? Удачи?

— И вам удачи, доктор…

Перед тем как перебраться через ограждение, Джек оглянулся. Невысокая фигура Похьи почти уже скрылась из виду. К самому ограждению подобрались заросли берьесы, и Джеку вспомнилось, как он сломал ветку тогда, ночью, на пути к хутору Луи. Не зря говорят: сломать берьесу — дурная примета… За берьесами тянулось томатное поле, такое же, как у Германа. День был обычный, серый, и впервые Джек понял со всей остротой, что видит он это, наверно, в последний раз.

Усилием воли он заставил себя думать о другом.