Паутина
Шрифт:
— Без работы? Знаете что, поручик, а вы позвоните-ка мне на днях. Встретимся, поговорим, в бар заглянем… Кстати, и насчет работы тоже. Обязательно позвоните, жду! А сейчас извините — дела…
Удивительный финансист, взмахнув на прощание тросточкой, остановил эр-такси и исчез.
За характерными плоскими крышами седьмого сектора небо принимало непривычный серо-розовый оттенок. “На Пятнистой закаты поярче”, — подумал Джек. Он сидел на невысоком бугорке в одном из самых странных уголков Города. Здесь сохранились редкие на Альфе высокие растения. Вообще-то они назывались альфа-сосны, но жители давно
Альфасы редко достигали человеческого роста, но их стволы, покрытые крупными красноватыми чешуйками, трудно было обхватить даже двумя руками. Чешуйки были размером с ладонь и легко отслаивались. Когда-то Джек притащил такую домой, рискуя получить трепку от смотрителя парка. Интересно, куда она подевалась? Скорее всего, выбросила сестра…
Днем в парке гуляли горожане, толпились лицеисты, которых приводили сюда для практических занятий по альфаграфии, но сейчас все решетки были плотно закрыты и вокруг — ни души. Джек еще с лицейских времен помнил одну лазейку между стеной дома и решеткой, а показала ее… как же ее звали? Кажется, Мадлен. Славная была девчонка. А вот лицо ее Джек как ни старался, так и не вспомнил. Они несколько раз пробирались сюда по вечерам и сидели, прижавшись друг к другу, на этом самом пригорке. Джек до сих пор помнил, как их обоих трясла крупная дрожь, словно от холода. Потом он встретил Мадлен с незнакомым студентом и больше сюда не приходил.
Сейчас он сидел, поглядывая на закат, и убеждал сам себя, что все в парке, и он в том числе, осталось прежним. Как тогда, к самому горизонту склонился Трезубец, и в его рукоятке по-старому подмигивала ему средняя звезда. Но теперь Трезубец напоминал своими очертаниями не космический корабль, как раньше, а прицел стационарного лазера.
Высоко в небе вспыхнула маленькая яркая звездочка. И опять — не лицеист Сибирцев, а поручик Сибирцев машинально отметил: “Шестой транспортный к нам”. К “нам” значило на Пятнистую.
Джек сидел в парке часа три. В душных казармах “учебки” он часто вспоминал это место и перед каждым отпуском давал себе зарок непременно побывать здесь. Но приходил отпуск, и проходил, как один день, а Джек все не находил времени для этого. А теперь вот, в самый, казалось бы, неподходящий момент, он все-таки выбрался в парк, и уходить отсюда ему не хотелось. Давно уже Джек не чувствовал себя так спокойно. Теперь он твердо решил, что не будет больше заниматься историей Джакопо.
“Пора домой, — спохватился он наконец, когда совсем стемнело. — Поздно уже”. Только сейчас Джек сообразил, что поступает неосторожно, сидя в этом пустынном месте. Если кто-то следит за ним, если он вообще мешает кому-то, — удобнее случая расправиться с ним трудно придумать. Правда, он ни разу за эти дни не почувствовал за собой слежки, но это ничего не значило. И парни в баре вряд ли случайно привязались к нему…
Джек был прав, С того момента, как он вошел в квартиру сестры, за ним следил и двое из Команды Кича и, кроме них, еще две незаметные личности. Эти следили осторожно, издалека:, но зафиксировали и драку в баре, и разговор с финансистом, и людей Кича, которые исчезли вскоре после этого. Сейчас они стояли в тени альфасов, время от времени поглядывая в инфракрасный искатель, в котором неясно вырисовывался силуэт их подопечного. Они не удивлялись столь долгому пребыванию Джека в пустом парке. Это были узкие специалисты, оценка полученных данных не входила в их функции. Кич предпочитал более самостоятельных сотрудников, но эти двое работали не на него. Их пластиковые индикаторы и личные блоки с фирменными наклейками свидетельствовали, что оба являются
Когда Джек вышел из парка, наблюдатели автоматически зафиксировали точное время и неторопливо двинулись за ним. Именно в этот момент еще один, уже пятый по счету человек, следивший за Сибирцевым, решил выяснить, кто они такие. С утра ситуация напоминала слоеный пирог — ничего не подозревавший Джек, за ним люди Кича, за ними парочка с инфраискателем и, наконец, в качестве гарнира он сам, поручик из оперативного отдела Федерального Комитета.
Перебрав варианты, федеркомовец остановился на простейшем — завязать потасовку, чтобы всех забрала полиция. Он нащупал в кармане микропередатчик, по сигналу которого должна была подъехать патрульная машина, и нажал кнопку.
Изображая пьяного, он догнал двух “топтунов” и довольно неуклюже толкнул одного из них.
— Ну ты, пузырь, дорогу! Пьяный, что ли? — громко спросил он.
— Дай ему в ухо, и пошли, — довольно миролюбиво предложил второй “топтун”.
— Кто? Ты? Мне — в ухо?!
Кулак федеркомовца врезался в нос собеседника. Он был настолько уверен в своей подготовке, что, нанося удар второму противнику, даже не попробовал подстраховаться. Однако “топтун”, получивший сокрушительный удар, вовсе не свалился на тротуар, как ему полагалось. Резким движением он ударил поручика сзади под колено. Тот, скривившись от боли, присел на альбетон. Тут же острый локоть врезался под затылок федеркомовцу. С другой стороны, целясь в лицо, ударил ногой второй. Федеркомовец с трудом поставил блок. Противники оказались подготовленными не хуже, чем он, и их было двое. Теперь оставалось притвориться обычным прохожим и как-нибудь продержаться до появления полицейского патруля.
Но и это ему не удалось. Как по команде, “топтуны” подхватили его под руки и, не давая опомниться, с размаху ударили об столб. Федеркомовец осел на альбетон, теряя сознание. Брезгливо плюнув на него, оба “топтуна” заторопились на людный проспект. Вдалеке взвыла сирена полицейской машины.
Проводив Джека до дома в седьмом секторе, где он еще в Космопорту снял квартиру, и выждав контрольное время, наблюдатели отправились с докладом в кооператив. Там как раз начиналось Заседание, Как всегда, назначенное на поздний вечер — любимое время председателя “Прогресса”.
Стакан, стоявший на маленьком одноногом, столике в углу кабинета, привлекал внимание своей необычной формой. Это был восьмигранник из простого потускневшего стекла. Хозяин дома получил его в наследство от родителей.
Серебряная ложечка в стакане время от времени начинала тихо дребезжать. Достаточно было передвинуть стакан на другое место, и все прекратилось бы. Но хозяин вовсе не хотел этого, напротив, он с большим трудом нашел в своем кабинете ту единственную точку, где чувствовалась едва заметная вибрация, заставлявшая дребезжать маленькую ложечку.
Хозяина звали Айзек Мендлис. Всю свою жизнь, за исключением двух циклов, он провел в этом доме, в этом блоке, на первом ярусе. Но большую часть времени Мендлис проводил в своем кабинете или в маленькой комнате, примыкавшей к нему. И на то были свои причины.
Несчастный случай в раннем детстве привел к параличу ног. Конечно, Айзек мог поставить биотронные протезы, однако он предпочел сохранить собственные ноги, поэтому по дому передвигался в специальном кресле на колесиках. Лишь изредка, направляясь в Город, он надевал на ноги корсеты с сервомоторами, которые позволяли довольно сносно передвигаться по улице.
Перекресток
Проект «Поттер-Фанфикшн»
Фантастика:
фэнтези
рейтинг книги
