Павана
Шрифт:
— Все хорошо… Просто я не заметил, как вы… Жучок в глаз залетел.
У нее даже дыхание перехватило от его хриплого баса.
— Давайте посмотрю.
И, шустрая, уже выхватила платочек из кармашка.
— А, пустяки, — сказал молодой человек, потирая щеку ладонью. — Он уже вышел со слезой.
— Точно?
— Ага. Все в порядке. Напугали вы меня. Не заметил…
Она разговаривала с
— Извините… — Девушка бросила травинку, сорвала другую и доверчиво присела на корточки. — Вы ведь из Нового Света, да? По акценту слышно. Останетесь здесь?
— Нет, наверное. — Он пожал плечами. — В гостинице все занято, я уже спрашивал. Так что двину дальше.
— Час-то поздний… У вас машина?
— Нет, машины нету…
Девушка задумчиво смотрела вниз по тропинке.
— Извините, я всегда такая, без царя в голове… Вы обижаетесь?
— Нет, мэм.
Ему вдруг захотелось, чтобы она не уходила. Так бы и сидели, говорили, глядели, как восходит луна над погруженными в молчание горами…
— Я сюда часто прихожу, — сказала девушка. — Когда туристов нет, тут лучше. В замок ведет секретный подземный ход. Я нашла его, когда была еще маленькой. Я прокрадывалась в замок, подолгу сидела на камнях — и воображала, что это мои владения. И что вокруг кипит жизнь: полно моих подданных и солдат, как в старые времена… Вы тут жуть как долго, я заметила вас еще несколько часов назад. Вы что делали?
— Так, ничего особенного… Сидел. Размышлял.
— О чем?
— О людях, — ответил он прямодушно, — о солдатах…
— Вы забавный. Стесняетесь меня?
— Нет, мэм… Разве что чуточку. Я не был в этих краях целую вечность, так что ориентируюсь тут плохо.
— Вы один приехали?
— Один.
— А я никогда не встречала человека из Америки, — призналась девушка. — То есть так, чтобы поговорить. Забавно, да?
— Нет, мэм…
Зубами она слегка прикусила нижнюю губу.
— Я знаю, где вы можете переночевать, если вам совсем негде притулиться. Хотите остаться?
— Да, хочу. Очень.
— У моего отца таверна внизу, в деревне. У нас там уйма свободных комнат. — Она пружинисто встала и поправила волосы. — Я схожу, узнаю. Думаю, он не будет против. А потом
— Ага, буду.
Легко и уверенно ступая по траве, девушка стала сбегать по склону. В густой тени замелькали ее голые лодыжки.
— Эй, так вы к моему возвращению спускайтесь! — крикнула она, оглянувшись, и скрылась за поворотом тропинки.
А он сел и, напрягая зрение, дочитал письмо.
Во все эпохи всему свое место и время, а потому пробил час уйти нам навсегда. Но если ты мой сын, тогда ты и сын этих мест — этих скал, этой скудной почвы, здешнего солнца, здешнего ветра, здешних деревьев. Здешний народ, пусть он иначе выглядит и иначе одевается, — это твой народ.
Я так хорошо знаю тебя, Джон. Я знаю твое сердце, твои горести и радости. В этом овеянном стариной месте ты видел смерть и озлобление, которому, быть может, не дано угаснуть. Не держи обиды. Можешь грустить о минувшем, но стремись к новому, созидай новое. Не впадай в грех уныния, не скорби о канувших в небытие камнях.
Молодой человек встал. Не спеша собрал листки, сложил их в пакет и аккуратно его завязал. Потом забросил на плечи рюкзак, стряхнул траву, приставшую к коленям. Уже совсем стемнело, деревья бросали густые бархатно-черные тени. В бирюзовом отсвете догоревшего заката громоздились развалины замка.
Тут он обратил внимание на то, чего не заметил прежде. Все кругом: трава, кусты, деревья — все было усыпано светлячками, они висели будто крохотные зеленые фонарики. Он взял одного светлячка на ладонь. Тот горел ровным светом — каким-то загадочным и нездешним, словно далекая звезда.
Среди остатков каменной кладки выше по склону царили покой и тишина. Все, кто населял их, сошли в могилу… Пробежал ветерок, приминая траву. Молодой человек начал спускаться вниз, оскальзываясь на крутизне.
Девушка ждала его внизу, у ручья, — душистая тень во мраке. Она шагнула ему навстречу, и он увидел, что ее сложенная лодочкой ладонь светится. На обратном пути она насобирала светлячков и принесла их «при себе», как сказали бы местные жители.