Павел I

Крестовский Всеволод Владимирович

Старик сторож положил на скамью кулёк с семечками, отодвинул запоры, равнодушно отпер и тотчас же запер за вышедшими тяжёлые ворота, от скрипа которых невольно поморщился Штааль. Отойдя немного от ворот, расчувствовавшийся Иванчук обнял Штааля, поздравляя его, и хотел расцеловаться с ним по-русски, трижды. Но поцеловал только один раз: Штааль энергично высвободился из его объятий:

– Прощай, прощай…

– Деньги в бане не потеряй, красавец, – отеческим тоном закричал ему вдогонку Иванчук.

VI

Час был неурочный. В чистой, удобно и хорошо обставленной (как

весь дом военного губернатора) приёмной никого не было. Чиновник, вежливый и деловитый, попросил Штааля подождать – его сиятельство скоро освободится. Штааль заметил небрежно в ответ, что ему совершенно не к спеху. Это замечание было не очень уместно, но все мысли Штааля спутались. Он был чрезвычайно утомлён. Из бани он успел съездить домой, спрятал золото и переоделся. Теперь Штааль с наслаждением ощущал только то, что по нём не ползают насекомые. Ему хотелось спать. Впечатления последних двух дней сказались в нём лишь большой усталостью. Он не думал ни о прошлом, ни о будущем. Его даже не очень теперь занимало, для чего он понадобился военному губернатору Петербурга. Лишь бы скорее кончилось ещё и это. В тёмном углу приёмной стоял большой диван; Штааль думал, что хорошо было бы лечь, сняв сапоги и натиравший шею, наспех завязанный, галстух. Он уселся в кресло у стены под канделябром и едва не заснул. Из соседнего кабинета доносились голоса. Разобрать слова было, однако, невозможно.

Штааль вышел из оцепенения и поспешно поднялся, когда высокая дверь кабинета распахнулась. На пороге, в блеснувшей полосе света, появился князь Платон Зубов. Штааль сразу его узнал, хоть не видел несколько лет (князь не жил в Петербурге). Зубов с порога быстро взглянул на Штааля, очень любезно ответил на его нерешительный полупоклон и, повернувшись, замахал руками в открытую дверь.

– Нет, пожалуйста, не провожайте меня далее, граф, ради Бога, – с жеманной улыбкой почти пропел он, видимо любуясь своим, действительно прекрасным, голосом, и кокетливым жестом притворил за собою дверь кабинета. В сопровождении поспешно подошедшего к нему чиновника он направился к выходу. Поравнявшись с Штаалем, Зубов остановился и протянул руку.

– Простите, пожалуйста, – учтиво сказал он. – Ведь мы с вами встречались, правда?

Штааль, польщённый, назвал свою фамилию.

– Ну да, конечно, – сказал Зубов радостно, точно случайно забыл имя доброго приятеля (хоть он совершенно не помнил фамилии Штааля). – Я оч-чень, оч-чень рад был снова встретиться.

Он, видимо, не знал, что сказать. После неловкого молчания он снова пожал руку Штаалю и простился. «Какой любезный стал, вернувшись, – подумал Штааль не без удовольствия. – И щуриться перестал».

Чиновник пробежал по приёмной, вошёл в кабинет и через минуту позвал Штааля. В ярко освещённой комнате за столом сидел граф Пален. Он сухо, без обычной усмешки, ответил на поклон молодого человека и с минуту молча его осматривал с головы до ног.

– Садитесь, – без обращения сказал наконец Пален.

Штааль сел на край стула. Усталость сразу с него слетела. Он чувствовал большое смущение.

– Ваше дело мне известно, – кратко произнёс Пален, так что нельзя было понять по этим словам, ждёт ли он каких-либо объяснений. Штааль что-то пробормотал.

Пален продолжал смотреть на него своими тяжёлыми глазами.

– Вы воспитывались в Шкловском училище графа Зорича. Были в Париже с м и с с и е й (он подчеркнул это слово). Прежде служили в конногвардейском полку. Получили сему полтора года достоинство мальтийского рыцаря…

– Так точно…

– Вы участвовали в походе князя Италийского?

– Так точно, ваше сиятельство.

Пален помолчал ещё, не спуская тяжёлого взора с Штааля.

– Я мог вас выручить из беды и весьма тому рад, – снова заговорил он. – Но не ручаюсь, что дело так для вас сойдёт. Другие лица могут донести о нём его величеству государю императору… Тогда, разумеется, вы можете счесть себя за погибшего человека.

– Ваше сиятельство, но мне сказали…

– Я не знаю, что вам сказали. Я говорю вам это. Равно вам не поручусь, что я сам не вспомню сего дела во всей точности, ежели не буду в полной мере вами доволен, – холодно, с явной угрозой в голосе, произнёс Пален, подчёркивая каждое слово.

Штааль молчал.

– Вы прикомандированы к адмиралу де Рибасу?

– Так точно, ваше сиятельство.

– Вам нечего у него делать. Адмиралу де Рибасу поручено укреплять Кронштадт на случай войны с Англией. Но сего безумия не будет…

Он замолчал.

«Какого безумия?» – подумал Штааль. Смущение его всё усиливалось.

– В Кронштадте нечего делать молодому человеку, способному и решительному, – сказал с расстановкой Пален, несколько изменив тон и подчёркивая слово «решительный». – Люди, вам подобные, нужны мне здесь.

Штааль взглянул на него с удивлением.

– Я велю отчислить вас в полк. Кавалергарды несут службу при особе его величества государя императора.

В том, что говорил Пален, не было ничего необыкновенного. Но интонации его голоса звучали мрачно и загадочно. Штаалю стало очень жутко.

– Я возьму на себя заботу о вашем карьере, ежели буду в полной мере вами доволен, – сказал медленно, негромким голосом, Пален, с теми же непонятными интонациями. – Помните, я спас вас от Сибири… С вами едва не случилось происшествие, у нас, по несчастью, довольно обычное. Как умный человек, вы, конечно, полагаете, что такие происшествия до той поры неизбежны на нашей родине, пока…

Он вдруг поднялся, не докончив фразы, и резким движением отодвинул кресло. Штааль тоже вскочил и с ужасом на него уставился. Пален перегнулся своей огромной фигурой через стол и, опёршись на него руками, несколько театрально приблизил к лицу Штааля своё нахмуренное, мрачное лицо.

– Вполне натурально, – заговорил он снова, ещё понизив голос, – что люди умные, решительные, любящие своё отечество, думают так, как вы. Мысли сии делают вам честь… К несчастью, ежели государь император узнает о вашей истории, о вашем образе мыслей, вы погибли… Узнать же может он всякий день… Жаль, жаль… Люди, как вы, нужны России… Прощайте, молодой человек. Помните, что отныне я буду иметь вас в виду. Каждый шаг ваш будет мне известен… Вы далеко пойдёте, ежели я буду знать, что во всём могу на вас положиться. Во всём, – повторил он совсем тихо, но с необыкновенным выражением силы в голосе, в упор глядя на Штааля.