Пазл-мазл. Записки гроссмейстера
Шрифт:
Спросить Господа не поворачивается язык. Задать такой вопрос – значит осквернить Имя Всевышнего.
Знаю: Гитлер был помешан на евреях. Знаю: вся Европа стала громадной крысоловкой для евреев, нигде не было спасения, даже в самых темных щелях, углах, норах. Действительно, коричневая чума.
Но теперь мне известно и другое. Был приказ Гиммлера: кто не хочет участвовать в казнях евреев, может отказаться. Были, которые отказывались. Самое строгое наказание, которое им грозило, – отправка на фронт. Никогда никого не расстреливали
Были каратели, сходившие с ума от безумия, участниками которого они стали; были стрелявшие в себя, а не в евреев. И была еврейка, каждый день войны благодарившая Всевышнего: «Спасибо, Господи, за то, что они не все такие».
И я благодарю тебя, Господи, хотя война давно окончилась: «Спасибо Тебе за то, что они не все оказались такие». За то, что в сумасшедшем доме «Deutschland» оставались нормальные люди.
Jedem das Seine. Каждому свое.
Это перевод на немецкий чеканной бронзовой латыни: suum cuique (каждому свое). Из кодекса Юстиниана (543 г.), параграф 3, ст. I Римского права: «Justutia est constans et perpetua volundas jus suum cuique tribuens» – «Предписания права следующие: честно жить, никого не обижать, воздавать каждому свое».
«Jedem das Seine» – эти слова немцы выковали из железа в 1937 году, украсив ими железные врата преисподней с элегическим названием «Buchenwald» – «Буковый лес». В окрестностях Веймара, где любили прогуливаться Гете и Шиллер.
Гитлер вывернул Германию наизнанку. Это я понимаю. Я и сам прожил жизнь в изнаночной, вывихнутой стране. И в который раз убеждаюсь, что «Пушкин – наше все». Крохотную рецензию на «Историю поэзии» С. П. Шевырева он заканчивает четырьмя словами, в которых в с е сказано про Россию: «Девиз России: suum cuique». Только вот в каком смысле, Александр Сергеевич: в Юстиниановом понимании или в бухенвальдском толковании римского права?
Гитлер Гитлером, а вопрос остается: почему они убивали нас с такой готовностью, с такой охотой, с такой радостью?
Вот в чем вопрос.
Может, потому что в детстве им читали сказки братьев Гримм?
А родись Адольфик в Одессе... Разве стал бы он фюрером? Ну, не вышел бы в художники. Ну, не принял бы Столярский его научиться на скрипке. Но он стал бы нормальным мальчиком, как другие одесские гитлеры. В Одессе не было гитлеров? Возможно. Но в Астрахани они были точно: старый рослый еврей в лапсердаке, седобородый, и двое его сыновей, таких же рослых евреев, только с черными могучими бородами. Старика несколько раз вызывали в НКВД и советовали сменить фамилию. Он отказался: почему он должен менять фамилию, которую носили его дед и прадед? В декабре 41-го всех астраханских гитлеров арестовали.
Капля никотина убивает лошадь.
Капля антисемитизма убивает человека.
В одной несчастной семье... Почему сразу «несчастной»? А вы сами подумайте: из семи детей,
Мальчик рос нелюдимым, грустным, обидчивым. Отец много пил и бил детей.
Мама мечтала увидеть сыночка священником. Сколько сил стоило ей упросить принять малыша в приходскую школу бенедиктинцев. Но его скоро исключили: курил в монастырском саду.
Его переводили из школы в школу, везде дразнили, самая обидная дразнилка – «еврей». Любимый предмет – история. А еще он мечтал стать художником. Не получилось. Он все равно надеялся. Во всем себе отказывал, только бы рисовать. Рисунки продавал за гроши, лишь бы поесть. Случалось, ему подавали как нищему.
Но тут началось! Один империалист объявил войну королю; за короля заступился царь. Все передрались.
Юноша рвался в бой, и снова над ним смеялись: куда тебе, даже маршировать не умеешь. А он мечтал стать героем. Он упросил короля послать его на самую великую битву и бросился в бой. Дважды был ранен, получил две награды на грудь (редкий для простого солдата Железный крест I степени за храбрость: взял в плен неприятельского офицера и шестнадцать солдат), был отравлен ипритом, друзья-евреи вынесли его из окопов.
Да, эта марципановая история – про Адольфа Гитлера.
Гитлер хотел, чтобы немецкий народ стал сытым, счастливым, гордым. А кто мешает народу? Евреи. Они высасывают кровь из Германии. Евреи как раса – самые отвратительные твари, хуже крыс и пауков. Но бывают евреи хорошие. Например, Эмиль Морис, учетная карточка СС № 2, билет НСДАП № 19, стал его другом, шофером, телохранителем, сидел с ним в тюрьме, ему Гитлер начал диктовать «Майн Кампф». Фюрер очень ценил его.
С ума сойти! Два самых первых эсэсовца – мельник и часовщик (к тому же еврей, правда, Гитлер приказал считать Эмиля Мориса немцем. И фельдмаршала Манштейна, и гене рал-фельд маршала Мильха, еще кого-то).
Гитлер хотел избавить немецкий народ от страданий и унижений, дать всем работу, хлеб, счастье. Выковать из народа непобедимый меч Зигфрида, сразившего дракона. Volk – Reich – F"uhrer. Один народ – одна империя – один вождь. И один враг – евреи, juden.
Он отменил все заповеди, написав своей рукой новые – заповеди «партайгеноссен»:
«Фюрер всегда прав!»
«Быть национал-социалистом – значит быть во всем примером!»
«Верность и самоотверженность да будут тебе высшей заповедью!»
«Право – это все то, что полезно движению и тем самым Германии, то есть твоему народу!»
Дальнейшее каждому нормальному человеку известно.
Вот «история болезни» Адольфа Гитлера. Все (начиная с матери и кончая охранниками) знали, что фюрер психически неуравновешен. Известная писательница Викки Баум потешалась над «этим сумасшедшим паяцем». Но немцы его обожали. Немки считали его самым красивым мужчиной. Им восхищался весь мир. И было чем! Оборвыш в серенькой вет ровке, голодный бродяжка, серый и плоский, как вошь, стал фюрером! Самое поразительное: если из Гитлера вычесть ненависть к евреям, рухнул бы гитлеризм, от него просто ничего не осталось бы.