Печальные истории ушедшей эпохи. Не то выбрал. Не тем родился. Не туда пошел
Шрифт:
Он сказал себе, что нужно во всем подражать Глену. Перенять его походку, жесты, манеру говорить, держать сигарету.
Глен умеет с шиком даже просто подниматься по лестнице. Нет ни одного стесненного движения.
Герман прошелся по комнате походкой своего кумира и остался доволен.
Клара принесла откуда-то прекрасные вещи – джинсы и такую же куртку, положила перед Германом, потом принесла хлопковую рубашку и мягкие замшевые туфли. Герман принял вещи с восторгом. Услыхав, что это Глен приказал сменить одежду, подпрыгнул от радости. Ему захотелось
Клара подала ему коробку английских сигарет и сказала: «Теперь ты почти человек».
Ночью Герман долго не мог заснуть, мысли его совершенно обезумили – кружились в вихре, и каждая была счастливая.
Утром, когда он вышел во двор, ноги его подкашивались от счастья. Усевшись на лавке, он воскликнул: «Вот как надо жить!»
Вспомнив, что Клара послала его за шербетом, он поднялся и с шиком удалился. Когда он вернулся, на лавке сидел Глен, а трое людей, готовые оказать ему любую услугу, наблюдали за ним из машины.
Герман подумал, что и он, если понадобится, сделает что угодно.
– Есть разговор, – сказал Глен. – Отправишься в город Воронеж. Там найдешь человека по имени Коля Хвалов, скажешь ему: «Глен желает получить в три дня». Речь, конечно, о деньгах. Коля Хвалов должен мне три тысячи. Возьмешь их и привезешь сюда. А если он откажет, не расстраивайся, это уже не твоя забота.
– Все сделаю, – сказал Герман.
В два часа пополудни он вошел в вагон поезда, следующего в Воронеж.
В пути он занял себя размышлениями о жизни. Все решает правильный выбор, и он, Герман Пряхин, не оказался слабым в этом вопросе. Кого-то привлекает сельское хозяйство, а кого-то индустрия. Кто-то ленится, а кто-то окружен чрезмерной строгостью. Водители грузовиков трясутся по дорогам, ждут выходных дней и праздников. Солдаты дерутся в казармах и скучают в окопах. Нет ни чудес, ни прикрас, ни таинственности. А в том мире, которому принадлежит Глен, интересного больше, чем в какой-либо книге. Этому миру принадлежит теперь и Герман Пряхин.
Отыскав в Воронеже Колю Хвалова, Герман удивился. Он думал, что такое имя носит легкомысленный и неприметный человек, а Коля Хвалов оказался высоким, упитанным и уверенным в себе биллиардистом. Он глядел на игровой стол, как полководец над карту военных действий. Шары были его дивизиями. Стеснение и смиренность, видно, даже в детстве не имели к нему отношения. Другие биллиардисты его боялись.
– А ты чего пялишься? – спросил он. – Чего надо? Может быть, хочешь скатать партию?
– Я прибыл от Глена, и он желает получить в три дня, – сказал Герман.
Коля Хвалов опешил. Положил кий и потрогал подбородок.
– Ах вон оно что, – сказал он наконец. – Надо подумать. Что ж, пойдем, пообедаем. Выпьем водочки и поглядим, что можно сделать.
Герману понравилась эта сложная и вместе с тем простая система отношений между людьми. Страх вызывает уважение. Глен, несомненно, внушал страх Коле Хвалову, иначе он не отошел бы так быстро от биллиардного стола.
Они перешли улицу и очутились в кафе.
– Принеси как всегда, –
Герман был в восторге.
Он выпил рюмку коньяку.
– Не согласится ли Глен подождать? – спросил Коля Хвалов. – Все будет, как он хочет, но только позже.
– Нет, – сказал Герман.
– Нет?
– Времена нынче другие. Доверие теперь в большой цене. Если кто-то хочет, чтобы Глен ему доверял, нужно доказать это делом. Лучше всего – сделать так, как он сказал. Простая, детская истина.
Коля Хвалов покачал головой.
– А ты умеешь говорить! Все верно изложил. Все правильно. Значит, прочь сомненья! Деньги достану сегодня. А ты расскажешь Глену, что я не стал ждать трех дней, пусть он это оценит. Выручишь по-приятельски?
– С удовольствием.
– О! Да ты человек! Мне такие люди очень нравятся.
Коля Хвалов оставил Германа в кафе и вскоре привез деньги. Они лежали в детской обувной коробке, ровно три тысячи, билетами по десять рублей. Герман старательно пересчитал каждую пачку.
– Надежней везти их как есть, в коробке, – сказал Коля Хвалов.
Герман так и сделал. Войдя в купе, он сразу положил коробку под подушку.
Каждую минуту он вспоминал о самых приятных моментах выполненного поручения. Оно казалось легким из-за его умения обращаться с людьми.
Ему хотелось танцевать от восторга.
Перед прибытием поезда он заперся в уборной и заглянул к коробку. Все деньги были на месте.
Когда за окном показался перрон, в купе вошел Витя Каракум.
– Мне поручили следить за тобой, – сказал он. – Что сказать? Ты справился хорошо. Не допустил ни одной ошибки. Глен будет доволен. Думаю, это наведет его на важное открытие: у нашего Геры – это он так тебя сейчас называет, – талант спрашивать долги с населения. Впрочем, один случай еще не закономерность. А теперь погляди в окно: нас встречает дружище Нунс!
Нунс стоял на перроне и улыбался.
Герман появился в квартире Клары-буфетчицы с гордо поднятой головой.
Глен сидел к кресле.
– Удивление! – произнес он, не вставая с места. – Коля Хвалов не стал дожидаться, а взял и заплатил сразу. Какие же слова ты ему сказал, малыш?
– Лучше шутить со смертью, чем с Гленом, – ответил Герман. – Меньше маеты и терзаний.
– Какая фигура речи! А теперь отдай деньги Кларе.
Герман открыл коробку и достал оттуда три пачки аккуратно нарезанной газетной бумаги.
– А где деньги? – прошептал он.
От изумления он издал горлом птичий свист.
Кто-то, стоящий за спиной, сильно ударил его ладонью по затылку и сшиб с ног. Очутившись на полу, Герман увидел, что это Нунс.
– Куда девал три тысячи? – заорал Нунс. – А главное, у кого взял, сука!
Он наклонился и ударил Германа кулаком в скулу. У Германа внутри лопнула щека, кровь полилась в горло и хлынула изо рта.
– А-а! – закричал Герман. – Я не брал денег! Они были в коробке!