Печать Индиго
Шрифт:
– Вы успокоились?
– Что? – переспросил Темный невероятно юным голосом. Опешив, он инстинктивно поднял лицо на девочку, вперившись в нее непонимающим взором.
– Вы более не хотите меня убить? – спросила наивно Слава. Она также в упор смотрела в его непонятного цвета глаза, которые сверкали через прорези черной маски и не отводила взгляда. Она заранее знала его отрицательный ответ, ибо чувствовала, что все его существо было подавлено и страдало, а мысли юного Темного совсем не были кровожадными. Смотря в золотые глаза девочки, стоявшей перед ним, Кристиан на хорошем русском выдохнул:
– Больно ты нужна, гадкая белка! – он вновь перевел взор
Даже мысли о том, что Темный незнакомец смертельно опасен, не могло заглушить в детской жалостливой душе девочки, неистовое желание помочь зверю. И в следующий миг она тихо произнесла:
– Я могу помочь.
– Помочь? – недовольно выдохнул юноша и вновь поднял к ней лицо. И Слава отчетливо почувствовала его страдание. Девочка инстинктивно ощущала, что в теперешнем состоянии Темный не может причинить никому вреда, потому как сам нуждался в защите и тепле.
– Матушка учила меня исцелять животных. Правда я лечила только полевых мышей и одного зяблика, но я думаю, что я могу попробовать помочь вашему волку.
– Его зовут Лихой, – тихо произнес юноша и, вновь посмотрев на зверя, уже через миг поднялся на ноги с волком на руках и, медленно сделав три шага к девочке, с недоверием спросил. – Ты, правда, сможешь?
– Да, – кивнула уверенно Слава. – Только вы должны положить его на землю.
– Ладно, – кивнул Кристиан и положил хрипящего зверя к ногам девочки.
Слава присела на колени к волку и молниеносно выдернула нож из раны волка. Юноша лишь издал глухой испуганный звук, и Слава, увидев его испуг, остановила Темного жестом и, уверенно взглянув на него, прошептала:
– Все будет хорошо.
Она без промедления придвинула свои маленькие ладошки к ране зверя, которая сильно кровоточила, и напряглась, чуть прикрыв глаза. Уже через миг кровь перестала хлестать, а рана прямо на глазах начала затягиваться. Юноша так и стоял над девочкой и расширившимися глазами смотрел за ее действиями. Когда, спустя четверть часа, от раны волка остался лишь кровавый рубец, а волк вдруг открыл глаза, Кристиан пораженно выдохнул:
– Ты колдунья?
– Нет, – ответила Слава. – Матушка называет нас целительницами, ведуньями. Ему надо много спать и через пару дней он поправится.
В следующий миг Кристиан резко наклонился к волку и осторожно поднял зверя на руки. Быстро закинув белого мохнатого хищника к себе на плечо и, внимательно посмотрев на девочку, юноша произнес:
– Что ж, Светлая ведунья, живи…
Он быстро развернулся и почти бегом направился прочь с лесной поляны, где была Слава.
Слава вышла из чащи только спустя полчаса, едва почувствовала, что жуткое состояние страха пропало из ее сознания. А Темные монахи исчезли в ночи так же стремительно, как и появились. Почти бегом девочка, миновав небольшую березовую рощицу, устремилась к колодцу, где рассталась с матушкой. Еще издалека Слава увидела на земле, у дуба, неподвижное тело матери в синем сарафане. Холодея от охватившего ее ужаса, девочка стремительно преодолела расстояние до матушки и проворно склонилась над нею.
Мирослава не двигалась. Иссиня белое лицо ее с кровавыми подтеками на шее выглядело безжизненным. Окровавленные руки и плечи в разодранной белой рубахе, вызвали у девочки болезненный всхлип. Слава упала перед матерью на колени и начала осторожно осматривать неподвижное тело Мирославы, не прикасаясь к матери и проводя по контуру ее тела ладошками. Она пыталась
От охватившего ее отчаяния, из глаз Славы хлынули слезы. Сразу же в головке девочки появились неистовые мысли о том, что она может помочь матушке. Как-никак она только что вылечила волка, и она умеет заживлять раны. Но, до сего дня Слава исцеляла только животных. И ни разу она не лечила людей, так как Мирослава всегда говорила ей, что это не просто, так как для исцеления человека требуется затратить много энергии и сил. Однако в этот миг жизнь горячо любимой матушки висела на волоске.
Не думая более ни минуты, Слава приставила свои маленькие ладошки к самой кровоточивой ране на шее Мирославы и, не прикасаясь к коже, напряженно начала заживлять рану. Кровь остановилась не сразу, но все же вскоре перестала течь, а рана начала очень медленно затягиваться. Почти четверть часа девочка, глотая горькие слезы, перемещала свои ручки по израненному телу матери и заживляла ее глубокие раны.
Слава старалась не плакать и не переживать и лишь сосредоточиться на своем действе. Ибо прекрасно помнила наставления Миры о том, что при целительстве надо быть бесстрастной и спокойной, тогда и лечение будет более сильным. Помня это, девочка пыталась не думать о том, что энергия матушки все утекает из тела. Слава упорно все посылала и посылала свою жизненную энергию в недвижимое тело матушки, медленно залечивая раны на ее окровавленном теле. Девочка не знала, как надо делать верно, и пыталась делать тоже, что и при исцелении волка. Вскоре она отметила, что энергия перестала вытекать из ран Миры. А Слава, всеми фибрами души желая вылечить матушку, стиснув зубы, все вливала и вливала в нее свою энергию, видя, как ее золотистые потоки энергии наполняют существо Мирославы.
Однако через некоторое время девочка почувствовала сильное головокружение, а ее ручки и ноги будто окаменели. Осознавая, что ее собственная энергия была на исходе, малышка все равно не переставала вливать жизненную силу в тело Мирославы. Ее безграничная любовь к матушке была так сильна в этот миг, что девочка даже на миг не задумывалась о том, что сама может погибнуть. Еще через какое-то время, кожный покров Мирославы стал менее бледным, а существо матери на треть наполнилось живительный силой. Слава облегченно выдохнула, понимая, что матушка уже не умрет. В следующий мгновение, девочка потеряла сознание, упала светловолосой головкой на живот Мирославы.
Слава пришла в себя от нежного прикосновения к своей щеке.
– Маленькая моя, ты слышишь меня? – ласковый мелодичный голос матушки вывел девочку из забытья. Слава распахнула глазки и увидела над собой склоненное озабоченное лицо Мирославы.
– Матушка, вам лучше? – спросила девочка, садясь. Мирослава поддержала ее так же сидя на траве, и Слава выпалила. – Я так хотела помочь вам. Но я не знала, как! И ваши жуткие раны, я пыталась их залечить, как вы учили меня.
– Ах, дак это ты помогла мне, моя девочка? – опешила Мирослава. – А я удивилась, когда очнулась теперь и увидела, что все мои раны зарубцевались.