Печать киллера
Шрифт:
Старый боксер потер широкой ладонью лицо, - совсем еще девчонка, не старше моей Ксюши. Вызвал милицию, жаль, что не ты приехал туда, а этот зануда Славин. После того, как этот въедливый барсук все записал, отпустили меня.
– Странно все это, - Ким задумчиво побарабанил пальцами по столу.
– Как думаешь, почему именно тебе позвонили?
Боб пожал плечами.
Ким задумчиво смотрел на друга. Тихо шелестели лопасти вентилятора, гоняя по комнате волны горячего воздуха.
– Читал отчет Славина. Много
– Нет,..
– Боб тяжело вздохнул.
– Что-то ты совсем запропастился, не заходишь на тренировки, смотри, салом зарастешь, аппетит-то у тебя, как у молодого волка. У меня как раз талантливый паренек появился, Яшка Стрельцов. Удар у мальчугана, что молот. Приходи, он из тебя фарш сделает.
– Поглядим, кто из нас будет изображать "грушу", - усмехнулся Владимир.
– Нет...- он с сожалением почесал макушку.
– Видишь дел невпроворот. Еще не развязались с убийством вьетнамки, Палыч запросто может не отпустить в отпуск.
– Он помолчал, внутренне чувствуя, что его друг что-то не договаривает, спросил: "Ничего больше не хочешь сказать"?
Боб посмотрел на Владимира, покачал головой.
– Нет... Может, еще что вспомню, обязательно скажу.
– По старой привычке потер лоб, будто что-то стирая, поднялся, неловко зацепившись за ножку, тихо ругнулся.
Владимир теперь уже твердо был уверен, что старик о чем-то не договаривает, но "дожимать" не стал, Боб был крепкий орешек, если что-то втемяшилось в голову, никакими вопросами его не расколешь. "Пусть созреет сам, что-то еще есть, но он почему-то молчит", - думал Ким, провожая Старкова.
У него было какое-то нехорошее предчувствие. Женщину в том доме пытали.За что? Было бы понятно, если бы присутствовали следы сексуального насилия, но нет - деньги, украшения не тронули, а ведь на шее у нее висел кулон с камешком стоимостью не менее пары тысяч баксов. Владимир поморщился: сплошные шарады. В этом деле слишком было много вопросов, и вряд ли за короткий срок они со Славиным распутают этот гордиев узел. А до отпуска, о котором он мечтал весь год, осталось всего две недели.
Владимир Ким не родился с "серебряной ложкой во рту". Мать воспитывала его одна. От отца, погибшего в Афганистане, у него остался портсигар, с черненой вязью рисунка, на котором был изображен двуглавый орел и надпись, - "Боже, храни царя". Этот портсигар был семейной реликвией, участвовавшей вместе с его прадедом в русско-японской войне. После гибели отца, мать дала портсигар сыну, и с тех пор Владимир никогда с ним не расставался. Он был забияка и драчун. Мать самоотверженно отбивала сына от разъяренных соседей после его очередной выходки. Работая в библиотеке, она умела устраивать маленькие праздники на свою мизерную зарплату. Даже в самые трудные дни, в холодильнике всегда стояла кастрюля
Владимир боготворил мать и слушался только её. Но улица все глубже и глубже засасывала его, и если бы не Боб, который твердой рукой боксера выдернул парня из бандитского окружения, еще не известно, что бы с ним стало.
Славин уже ждал его у дверей квартиры Елены Крайновой. Хотя Боб и недолюбливал его напарника, Ким был им доволен: Славин был занудным и въедливым следователем, что вполне устраивало Владимира. Отворив дверь, они вошли в квартиру. Славин, оглянувшись, с удивлением произнес:
– Поклонница минимализма.
– Чего?..
– протянул Владимир, покосившись на друга.
В гостиной кроме дивана, обитого зеленой кожей, двух кресел, телевизора, журнального столика из инкрустированного золотистого орешника и рабочего стола, - ничего не было. Ни маленьких подушечек, ни мягких, пушистых игрушек, ни безделушек, что так любят молодые женщины. В спальне - огромная кровать, над ней гобелен, рядом торшер с витражным абажуром. В углу спальни - беговая дорожка. Владимир сел за стол.
– Ну-ка глянем, что там у нее в компьютере. Ты походи, посмотри, что и как, а я тут покопаюсь, - он оглянулся на Славина. Тот, надев перчатки, листал блокнот.
Через полчаса, выключив компьютер, Владимир откинулся на спинку кресла и задумался. Ничего не было такого, чтобы помогло продвинуться хотя бы на шаг. Он в раздражении барабанил пальцами по столу, затем, поднявшись, направился в ванную комнату. Здесь, как и в комнатах, был безукоризненный и холодный порядок. Открыв зеркальный шкафчик, удивился обилию разнообразию косметики: коробочки, пузырьки, баночки, дорогие духи, ароматические соли. Все это, судя по фирме изготовителя, стоило немалых денег.
"А вот и алтарь, - усмехнулся в душе, - в каждом камне найдется маленькая трещинка".
– Подбираешь крем для депиляции?
– поинтересовался появившийся в проеме двери, Славин.
– Может, тебя что-то интересует? Как насчет крема от целлюлита?
Славин хмыкнул, - нашел что-нибудь в компьютере?
– Нет. Думаю, покопался любитель артефактов. Отдам ребятам из технического отдела, они уж точно достанут из этого саркофага то, что осталось.
– Странный у Крайновой вкус, - произнес Славин задумчиво.
– И что же странного? Ничего особенного я не заметил, только пусто как-то, нет души; разве так живет молодая женщина?
– А ты обратил внимание на гобелен над кроватью? Это рисунки народа Майя.
– Ну и что? Рисунки как рисунки. Что там может быть интересного?
– Ничего особенного, только там изображено ритуальное убийство, только и всего. Не хотелось бы проводить параллели, но...
– А ты и не проводи, - Владимир окинул взглядом квартиру и, направившись к компьютеру, пробурчал: