Печать Медичи
Шрифт:
— Когда он работает, ему нельзя мешать, — сказал ей Зороастро.
— Я подожду, — ответила на это она.
— Он может работать много часов подряд, — ласково сказал ей Зороастро. — Он способен обходиться без еды, без питья и без сна.
— Я подожду.
Во второй половине дня появился муж донны Лизы. Он сел рядом с ней и погладил ее руку. Он был старше ее, но это вполне в обычае нашего времени. Мужчины живут дольше женщин, и поэтому у них часто бывает не одна жена, а несколько. Кажется, донна Лиза была второй, а может, и третьей
Взяв жену под локоток, он попытался приподнять ее, помочь ей встать, но она покачала головой и осталась сидеть.
В конце концов он встал и подозвал меня.
— А ну-ка, мальчик! — Он вручил мне несколько монет. — Прислужи этой даме, если твой хозяин тебя отпустит, и я буду тебе очень обязан. А если она соберется нынче вечером домой, сообщи мне об этом.
Но наступил вечер, а она так и не двинулась с места. Между тем похолодало. Зороастро подбросил в печку дров и поставил для нашей гостьи табурет поближе к огню. Я принес ей тарелку с нашей обычной едой, от которой она отказалась, и бокал вина, от которого она отпила глоток. Потом спустилась ночная тьма.
И тогда из мастерской вышел маэстро. Он прошел в нашу общую комнату через внутреннюю дверь, которая была сделана по его просьбе для того, чтобы он мог попадать из своих покоев прямо в студию в любое время, когда заблагорассудится. Рубаха на нем была заляпана гипсом, а пальцы измазаны глиной.
Я показал ему в окно на донну Лизу, терпеливо сидевшую во дворе:
— Эта дама прождала вас весь день. Она хочет поговорить с вами.
— Хочет заказать портрет? Но я сейчас не могу взять никакую другую работу.
— Я ей говорил, но она все твердит, что должна увидеться с вами.
Он вздохнул:
— Такое впечатление, что каждая богачка только и мечтает о том, чтобы я написал ее портрет. Но не могу же я удовлетворить капризы всех женщин!
— Не думаю, что эта женщина пришла сюда из каприза или ради удовлетворения собственного тщеславия, — заметил Грациано, считавшийся лучшим знатоком женщин.
Я принес тазик теплой воды, чтобы хозяин мог отмыть руки от глины.
— Ну ладно, посмотрим. — Он погрузил руки в воду. — Спроси-ка ее, Маттео, что ей надобно.
Я пошел к донне Лизе, сидевшей около огня. Но не успел я открыть рот, как она заговорила первая:
— Скажи хозяину, что я прошу его сделать посмертную маску, и как можно скорее. Скажи ему, что это дело столь деликатное, что он — единственный человек, которому я могу его доверить.
Я понимал, что такого рода работу нужно делать немедленно, потому что даже в холодную погоду труп очень быстро начинает разлагаться. Изготовление посмертных масок было распространено, и в городе существовало несколько
Вернувшись к хозяину, я выложил ему ее просьбу.
— Скажи ей, что любой ремесленник способен это сделать.
— Она говорит, что ее случай очень деликатный.
— На соседней улице есть заведение, в котором специально этим занимаются.
Тут я подумал, что она наверняка должна была пройти мимо той мастерской, когда шла сюда.
Когда я передал ей ответ хозяина, она не склонила голову в знак согласия с его отказом.
— Я подожду, пока он сам поговорит со мной, — сказала она.
Вернувшись в дом, я сообщил хозяину о ее намерении. Он раздраженно махнул рукой. На столе уже стоял ужин. Аромат горячей пищи разливался в воздухе. Хозяин отошел было от окна, но потом вдруг вернулся и снова посмотрел на женщину. Она сидела, положа руки на колени. На лицо ее было накинуто покрывало.
— Мы ее знаем? Она кажется мне знакомой…
— Она — мать или мачеха тех мальчуганов, что приходят сюда смотреть на работу Зороастро, — пояснил Фелипе. — Жена шелкоторговца Франческо дель Джокондо, что живет на виа делла Стуфа.
— Джокондо… — Эта часть имени привлекла его внимание. — Джо-кон-до, — произнес он по слогам. — Неоднозначное имя.
— Торговец, ее супруг, приходил днем, но не смог уговорить ее вернуться домой, — сказал Фелипе и после паузы добавил: — Когда мы в последний раз видели ее, она была беременна.
— А, вот почему я не сразу ее узнал! — Хозяин подошел к порогу и посмотрел на нее.
Почувствовав его взгляд, она подняла глаза. И не отвела их. И не улыбнулась при этом. Только смотрела ему прямо в глаза.
— Грациано, — начал он, — скажи ей… только постарайся помягче… что я не могу…
Он не закончил фразу, стремительно вышел во двор, несколько минут говорил с донной Лизой, а затем вернулся в дом.
— Маттео, я хотел бы, чтобы ты пошел со мной.
— Сейчас?
— Сейчас.
Мы с утра ничего не ели. Хозяин скрылся в своих личных покоях и вскоре вернулся с кожаной сумкой. Открыл дверцу кухонного шкафа и что-то достал оттуда.
— Оставь нам немного еды, — велел он Фелипе. — И не жди нас.
Он накинул на рабочую одежду плащ, и мы отправились в путь. Стоило нам покинуть теплый монастырский двор, как донна Лиза задрожала от холода. Вдали от кузни Зороастро мы сразу почувствовали резкий ветер, гнавший нас от реки к центру города. Хозяин снял плащ и закутал в него донну Лизу. Она подняла на него глаза, и ее губы сложились в легкую полуулыбку, еле различимую при свете уличных факелов.
И вдруг мне показалось, что на миг она стала юной девушкой, которой, должно быть, была когда-то. А ведь перед этим лицом своим она походила на пожилую женщину, которая никогда уже не будет смеяться.