Печать позора
Шрифт:
– У меня ничего не было с твоим братом! – кричит Жаки.
– Как же, видел я, как вы присосались друг к другу в прошлую пятницу!
– Джереми, что ты себе позволяешь?!
Жаклин вырывается и начинает кричать. Её лицо раскраснелось. В ярости она выглядит шикарно. Этакая ангельская фурия.
– Думаешь, раз ты позволял мне здесь петь, то теперь можешь указывать, как себя вести? Напомнить тебе, сколько ты зарабатывал по пятницам? Да ты просто пользовался этим! Тебе было очень удобно, что я пряталась! Так весь город только и говорил о твоём клубе! Точнее о
Я замер. Это точно сейчас сказала Жаки? Эта, на первый взгляд тихая и забитая, девочка таила в себе такую силу. Я был поражён, мою челюсть можно было с пола подбирать. Так же, как и у остальных.
Жаклин собирается уйти, когда Джереми, этот сукин сын, снова сгребает её в охапку.
– Ты рехнулась?! Кому еще будет нужна девка с этой печатью?!
Я среагировал моментально.
– Я же сказал тебе, убрать от неё свои лапы!
Мой кулак в его челюсть. Я хотел сломать её, чтобы он больше не мог говорить подобные вещи Жаки, или говорить вообще. Наношу ещё один удар, попадаю в нос. Слышу хруст. Он валится на пол. Я сажусь сверху и начинаю наносить удар за ударом. Вижу кровь, но меня это не останавливает. Я злюсь на него, что он так обзывает Жаки, и ненавижу себя. Это я виноват, что с ней так разговаривают. Марк стаскивает меня, удерживает, чтобы я снова не набросился. Адреналин все ещё гуляет по моим венам.
– Ник, такого хрена! – Джереми вытирает свой нос салфеткой. – Не из-за этой ведь бляди?!
В моих глазах темнеет от ярости, я снова рвусь в бой, но Маркус держит крепко.
– Ник, остынь! – голос Марка спокойный, но в нём точно есть угроз.
Я смотрю на Жаки. Она белая, как мел, касается своего живота. Не надо быть экстрасенсом, чтобы понять, о чем она думает. Боль. В её глазах блестят непролитые слёзы.
– Жаклин, - я направился к ней, хотел успокоить.
Но она выставила руки вперёд, защищаясь. От меня.
– Не приближайся ко мне! Какого хрена ты лезешь не в свои дела?! Я тебя не просила мне помогать! Не подходи!
Похоже, у девочки начинается истерика.
– Николас, - Маркус кладёт руку мне на плечо, тормозя меня, - не надо.
Я скидываю её:
– Не указывай мне, что делать, Марк.
Пусть лучше разбирается в своей жизни, в своих отношениях с той сексуальной иностранкой.
– Нам надо поговорить.
– Нет!
– Да!
Я рывком притягиваю Жаклин к себе. Она наступает мне на ногу каблуком. Я отпускаю её, сжав зубы, чтобы не крикнуть от боли. Эта синеглазая сводит меня с ума! Хотя я заслужил боль и похуже.
Жаклин подходит к барной стойке, хватает первую попавшую стопку и выпивает её. Она сжимает зубы. Я тоже сжимаю, но от злости.
– Алекс, налей мне тыкилу!
Она достает купюру и кидает её на стойку:
– Давай лучше две!
Никто не двигается с места. Жаклин рассмеялась. Истерический смех явно не предвещает ничего хорошего.
– Не хочешь? Не беда…
Она хватает ещё одну рюмку. Девочка, что же ты делаешь?
–
Но она не обращает внимания, выливает в себя ещё и эту стопку.
– Алекс, мне нужны соль и лайм.
Жаки начинает хихикать. Алкоголь быстро ударил ей в голову. Я направляюсь к ней. Её нужно отвести домой. Но она укорачивается. И быстрее, чем я могу сообразить, вскакивает на сцену.
Она запела JoJo – Sexy To Me.
Господи!
Жаки танцует на сцене, поёт и явно получает от этого удовольствие. Пьяные зрители уже начинают подпевать и подтанцовывать. Я не хочу, чтобы они видели движения Жаклин, на ней же эта секси-юбка. Для чего она вообще её надела. Девочка крутит попой, у меня кровь приливает не в то место. Я подхожу к сцене, хватаю Жаки, закидываю на плечо. Юбка не прикрывает её трусики, поэтому я закрываю их рукой.
– Шоу окончено!
Жаклин бьёт меня по спине. Сильная.
– Помоги! – кричит она своей подруге.
Но Яна не поможет. Марк не позволит ей сдвинуться с места.
– Ненавижу тебя! Ненавижу! Отпусти меня! Какого хрена тебе от меня надо?!
Я выношу её на улицу, чтобы посадить в машину и отвести её аппетитный зад подальше от возможных неприятностей. Знаю, что уже слишком поздно.
– Ты просто моральный…
Она замолчала.
– Моральный кто? – я провёл рукой по её попе. Не смог сдержаться.
– Дегенерат! Не трогай мой зад!
Я смеюсь. Надо же такое придумать.
Я ставлю Жаки на ноги возле машины. У меня ощущение, что как только я её отпущу, она убежит, поэтому я прижал её к машине.
– Я приехала с Яной. Она же и должна меня отвезти.
– Она пила и никуда сама не поедет.
Садиться за руль в пьяном состояние – очень плохо. Моя мать однажды решила покататься, выпив предварительно полбутылки коллекционного виски. Итог: она чуть не убила ребёнка. Отец до сих пор оплачивает его лечение. А матери хоть бы хны. Даже пить не бросила.
– Почему он всегда такой?
Я не понял, о чем она.
– Кто?
– Маркус. Почему он всегда так смотрит? И не разговаривает?
Я смотрю на нее. Мои глаза сужаются, я усмехаюсь.
– Настолько пьяна?
Она хмыкает и задирает нос.
– У каждого из нас своя история.
У меня, у Марка, у Жаки, я даже уверен, что и у Яны – у каждого из нас свои семьи, свои проблемы. Как там говорил русский писатель?
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Да, я читал Тостого. Правда, очень давно. Бабушка заставляла.
– Да? – она как-то странно смотрит. – И какая же твоя?
Я не хочу, чтобы Жаки узнала мою историю. Я вообще не хочу, чтобы о ней знал хоть кто-нибудь.
– А, хотя, знаешь, забудь…
Она резко дёргается, и я сразу понимаю, что происходит. Видел это не раз. Я отскочил как раз вовремя. Её выворачивает наизнанку. Неприятно, но у меня иммунитет.
– Фу, - она смотрит на свою блевотину, - какая гадость.
Могу сказать одно, ела она сегодня мало. Наверное, поэтому так быстр развезло.