Печать смерти

Цыганок Ирина

Я прикинул: два дня плавания в южном направлении – что у нас получается? Не иначе баржа пристанет к берегу в Нильдегоссе. Городок стоял на самом побережье, к западу от Каннингарда, сушей до него было четыре-четыре с половиной дня пути. Сразу за ним кончались земли Эрихейского герцогства, но до орочьих территорий тянулась еще довольно широкая полоса, занятая так называемыми свободными баронствами. Твердых границ между ними никогда не было; точнее, каждый из баронов пытался четко провести черту, отделяющую его земли от соседских, но вот соседи редко соглашались с тем, где именно эта черта должна проходить. Так что межевые столбы переносили иной раз по два раза за год. Но все это касалось территории самих баронств, посягать же на границу герцогства никто из них не решался.

Я довольно долго стоял на палубе, стараясь

хорошенько проветрить легкие перед душным трюмом, где, как полагал, предстояло провести взаперти большую часть дня. Но, вопреки ожиданиям, никто больше не запирал ведущий под палубу люк даже на ночь. Вероятно, принятые накануне меры предосторожности были вызваны тем, что первый отрезок пути корабль шел в виду берега, и у кого-то могла появиться шальная мыслишка вплавь добраться до земли. Сомнительно, конечно, чтобы нашелся глупец, желающий кинуться в ледяную воду. С другой стороны, народец, судя по внешности, в трюме подобрался тот еще: бродяги и проходимцы самого низкого пошиба, либо вовсе отчаявшиеся найти другую работу, либо, как я подозревал, скрывающиеся таким образом от правосудия. Кто еще согласится отправиться с караваном в места, откуда, как принято говорить в сказаниях, «не возвращаются»? Кстати, вело себя это разношерстное общество на удивление тихо. Обычно, когда в одном месте собирается столько малознакомых мужчин, мелких разборок и стычек не избежать. А тут… Пару раз кое-кто из пассажиров заспорил из-за удобного места, но тут же примолк, стоило в трюм заглянуть матросу. Ко мне никто не лез, ну и я не рвался вступать в разговоры.

В течение суток еще четыре раза наступал мой черед кидать уголь. Перед закатом, отстояв вахту у топки, я, стараясь не привлекать лишнего внимания, направился к малоприметной двери в переборке. Надежда на то, что она окажется открытой, была слабенькой, но тут мне повезло, створка отворилась от легкого нажатия плечом. Я и сам плохо представлял, что собираюсь делать. Была идейка, что по увиденному мною утром проходу можно перейти в машинное отделение и оттуда попасть на бак. Вряд ли леди додумалась выставить охрану и с этой стороны. Возможно, удастся поговорить с ней о моем контракте.

Я скользнул за дверь и плотно прикрыл ее за собой. В узком коридорчике не ощущалось того жара, что заставлял обливаться потом в отсеке за переборкой. Огнеупорный кирпич – пористый внутри, глянцево-гладкий снаружи надежно защищал деревянную обшивку от перегрева. Не задерживаясь, я прошел дальше, туда, где стучала и пофыркивала паровая машина. Корпус ее был закрыт чехлом, частью металлическим, частью – деревянным, так что привода, вращающего вал, я не увидел. Над чехлом возвышались лишь подающие пар трубки, соединенные с головками цилиндров, я насчитал двенадцать слева и столько же справа от продольной оси корпуса. Толстая короткая труба с тремя патрубками была опознана мною как золотник. [7] Вся конструкция ощутимо вибрировала от работы поршней, в зазоры между клепкой тонкими шипящими струйками вырывался пар. Оправленные в стекло и дополнительно защищенные металлической сеткой фонари давали достаточно света, чтобы разглядеть, что и деревянный чехол и металлический покрыты основательным слоем горелого машинного масла и копоти. Я поневоле замедлил шаг.

7

Золотник – подвижный элемент системы управления тепловым или механическим процессом, направляющий поток рабочей жидкости или газа в нужный канал через отверстия (окна) в поверхности, по которой он скользит. Применяется в паровых машинах.

У мастера Виллота имелся в кузне паровой молот. Конечно, не для ковки оружия – тут нужны человеческие руки и, главное, чутье, но для заготовок сгодится. Так подмастерья каждый день натирали его до блеска. Здесь же не было заметно хозяйского глаза. Мысли соскользнули в недавнее прошлое, вспомнилось, как впервые разглядывал громоздкое устройство, размеренно ударяющее тяжелим прессом-молотом по железной наковальне. Я тогда высказался в том смысле, что, заимев такую же машину, смогу обходиться в своей кузне вовсе без молотобойца. И мастер Виллот тут же продемонстрировал, чем отличается «живая» ковка от механической. Очень наглядно вышло.

«Человек не одну только силу удара, он часть души в клинок вкладывает! – наставительно произнес старый кузнец, поворачивая передо мной два меча, откованные один исключительно вручную, другой – с использованием парового механизма. – Видишь разницу?» Я видел. «То-то! Сам бог-кузнец Даго, когда ковал Меч Откровения, пригласил Улле – бога справедливости быть молотобойцем, чтобы тот вложил в предназначенный для него меч часть своей сущности. Три дня Улле раскачивал мехи, разжигая горн на острове Торолле, что стоял посреди озера Эхо, и три дня слышали окрестности перестук молотков. А потом Даго вынес откованный клинок из кузницы и опустил его в воды Эхо, и так силен был жар вложенной в него богами души, что озеро полностью высохло. А ты говоришь, машина!» Виллот был мастером не только мечи ковать, но и рассказывать старые байки…

Задумавшись, я едва не налетел на перегородившего мне дорогу матроса.

– Ты куда это собрался, бурый?

Я выпал из задумчивости и тут же вспомнил свой непрезентабельный вид. За сутки у топки ко всем винно-гастрономическим пятнам прибавился еще и грязно-бурый угольный налет. Невольно отряхивающим движением провел ладонью по кафтану.

– Да я не об этом. – Моряк насмешливо прищурился.

– А о чем? – не понял я.

– О том, что прешь буром! – Парень двинулся на меня, оттесняя выпяченной грудью к уже знакомому коридорчику. – Ты какого… сюда поперся? Чего высматриваешь?

Я медленно отступал, стараясь не терять достоинства.

– Хотелось на машину посмотреть, – соврал, чтобы было меньше расспросов.

Матрос окинул меня еще одним подозрительным взглядом, но за последние дни мой кафтан из добротной шерсти претерпел столько невзгод, что больше не походил на одежду солидного горожанина. Ну а мятый пьянчужка с недельной щетиной, вроде меня, вполне мог никогда не видеть паровое «чудо техники». Парень счел объяснение правдоподобным, но оставлять постороннего в машинном отсеке не собирался.

– Иди-иди! – продолжая наступать на меня, напутствовал он. – В другом месте посмотришь.

Я легко смирился с поражением, тем более что считал его временным. Если верить охраннику, уже завтра мы прибудем в конечный пункт нашего недолгого плавания. Вряд ли фея намерена сопровождать нас в горы, но наверняка у меня будет случай увидеть ее на берегу. Хотя бы когда придется принимать товар (в трюме ничего похожего на груз, который предстояло переправить через горы, я не видел). Потом, мы явно не были экипированы для предстоящего путешествия, разумная хозяйка не отправит караван прямо с корабля с таким сопровождением.

Залив в Нильдегоссе не отличается большими размерами. Короткий каменный причал был рассчитан от силы на две-три баржи, как наша. Большие океанские корабли швартовались за соседним мысом, где была устроена удобная гавань, имелись пристань и несколько крытых ремонтных доков. От городка туда вела хорошая каменная дорога. Здесь же, кроме стоящих на самом берегу рыбных сушилен и складов, не было почти ничего. Наш пароходик свободно развернулся у пустого причала, двое матросов, перепрыгнув узкую полосу воды, закрепили швартовые концы. Первыми по сходням на землю сошли фея и часть ее охраны. Потом наступил наш черед. Выйдя на берег, я отметил, что погода изменилась. С моря все еще задувал пронизывающий ветер, но в небе ярко сияло солнце, стоило отойти за ближайший каменный сарай, куда не доставало холодное дыхание воды, и можно спокойно скинуть кафтан – настолько прогретым казался воздух.

На берегу меня ждал двойной сюрприз: первое – число охранников возросло более чем вдвое. Теперь нас сопровождали восемнадцать вооруженных воинов. Снаряжение у них было хоть куда – можете мне верить. Закаленные стальные кольчуги, не хуже тех, что носят гвардейцы герцога Ги-Васко, примерно у половины за спиной болтаются колчаны со стрелами и легкие армейские арбалеты. Мечей я не видел, они были упрятаны в ножны, но вряд ли уступали броне по качеству. У каждого мечника, кроме того, имелось копье: длинные стальные наконечники насажены на отлично выглаженные древки из приморского кедра. Второе – на пирсе эльфийская нанимательница удостоила нас только коротенькой речи, которую мы выслушали стоя в окружении означенных воинов. Так что переговоры о моей участи в который уже раз пришлось отложить.