Печать ворона
Шрифт:
— Возьмите его!
Десятки когтей вцепились в верещавшего от ужаса парня и подняли его в воздух. Иван смотрел наверх. Вороны держали извивавшегося человека в пяти метрах над землей. Искаженное смертным страхом лицо Руслана было смешным и жалким.
— Ну, что? — крикнул ему Иван. — Ты здесь хозяин? Ты здорово ошибся, сука! А за ошибки надо платить!
Не слушая крики и плач Руслана, Иван склонился над Димкой. Друг был без сознания, его лицо залила кровь. Иван приподнял Димкину голову:
— Димыч! Очнись, Димыч! —
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Я смотрю в календарь: я знаю, что скоро зима.
Наша улица на глазах меняет цвета.
За решеткой желтой листвы я вижу птиц.
Моя двадцатая осень сводит меня с ума.
Происшествие возле общежитий надолго выбило Ивана из колеи. За выход-ные он оклемался, с ног до головы обмазавшись мазью от ушибов, купил черные очки, чтобы скрыть синяки, и вышел на работу. Но работалось вяло. Иван выпро-сил у мастера пару отгулов — но от безделья стало только хуже. Мысли назойли-вой мошкарой точили и грызли — а от себя не скроешься. Хорошо, что с Димкой все в порядке: отделался сломанной ключицей и сотрясением мозга.
Иван навестил друга в больнице, с удовлетворением узнав, что тот воронов не видел и не помнит.
— Что с теми козлами? — спросил Дима.
— Менты приехали, они и свалили, — соврал Иван. — Кто еще мог ходить.
Удав слабо, но довольно усмехнулся:
— Будут знать, — проговорил он.
— Будут, — повторил за ним Иван. Да, они получили урок. Хотя урок — это когда в человеке что-то меняется, а что измениться у трупа? Ивану было худо, когда он думал об этом. Он не хотел убивать, он защищался! Но помнил, что вид распятого в небе Руслана доставил ему неизгладимое, сравнимое с оргазмом, удовольствие. «Что со мной? Я становлюсь другим, — думал Иван, сидя у постели друга. — Но это было справедливо! Ведь справедливо?»
— Кстати, менты и ко мне приходили, — сказал Дима.
— И что? — Иван похолодел, представляя, что будет, если менты выйдут на него, начнутся допросы, и он сорвется? Или, того хуже, арестуют?
— Я им лапши навешал. Сказал, что тебя не знаю, познакомились у ларьков. И что эти хорьки тебя первого загасили. Так что ты здесь не светись, понял, а то менты говорили: там труп… Не знаю, как такое случилось. Не ты же его убил?
— Так они на тебя не подумают? — обеспокоено спросил Иван, уходя от прямого ответа.
— Нет. Скорую кто-то вызвал, меня первого нашли без сознания, а потом труп. Не пойму, Ваня, нам что, кто-то помог и загасил их?
— Да, — медленно проговорил Иван.
— Ты видел, кто это был? — с любопытством спросил Удав.
Иван молчал.
— Нет.
— Ну, и ладно. Это и к лучшему. Ты иди, я полежу, подумаю. Знаешь, когда все время лежишь, столько мыслей в голову приходит! Не успеваешь думать. Кажется, за всю жизнь не думал столько…
Иван кивнул:
— Тогда я пойду. Спасибо, Димыч. Я твой должник.
— Фигня, Ванюха. Давай, пока.
Иван пожал другу руку и вышел из палаты.
Свобода и жизнь в удовольствие делали свое дело, драпируя прошлое спа-сительной пленкой однообразных дней. Работа и повседневный быт затягивали крепко и навсегда, редким удальцам удавалось избежать участи миллионов. Армия и все, что с ней связано, забывалось, и крылатые покровители ушли в тень, не по-казываясь до времени. Но они всегда были рядом, ожидая приказа — Иван знал это абсолютно точно.
Он сидел и пил пиво в полуподвальчике недалеко от дома. Ночная смена закончилась, но домой Иван не пошел. Захотелось где-нибудь посидеть и побыть одному. Заведение было вполне приличным — ни пьянчуг, ни бомжей. В углу иг-рала музыка, кажется, шансон. И никого. Правда, пиво стоило в два раза дороже, чем в магазине, зато можно спокойно сидеть и думать.
Если бы не они, как знать, чем закончилась бы драка на пустыре? Лимита забила бы их до смерти, и концов бы не нашли! Иван вспомнил наглую физионо-мию Руслана и злорадно ухмыльнулся: таких надо учить, чтобы знали, что на лю-бую силу найдется другая! Козлы! Приехали в чужой город, да еще выделываются! Иван медленно накачивался пенистым напитком, мысли тяжелели и казались почти гениальными.
А все-таки хорошо, что у него есть вороны! Хорошо, что можно не бояться всякую сволочь, а если потребуется, заставить у себя в ногах валяться и прощения просить! Иван захихикал, вспоминая, как вороны подняли в воздух Руслана, как он вопил и наверняка обосрался от ужаса. О том, что было дальше, думать не хотелось. Было страшно.
Дверь пивной отворилась, по ступеням спустился человек в длинном свет-лом плаще, едва не достающем до пола. Он заказал кофе и остановился рядом с Иваном.
— Здесь свободно? — вежливо спросил он.
— Свободно везде, — повел рукой Иван. — А здесь я сижу!
— Я вижу, — улыбаясь, сказал незнакомец. — Потому и спрашиваю.
— Садитесь, — пожал плечами Иван. — Мне-то что?
— Спасибо, — мужчина сел и посмотрел на Ивана. Его лицо было худощавым и вытянутым, тщательно выбритым, серые глаза смотрели на парня с интересом. Официантка подала чашечку с дымящимся кофе, к нему блюдечко с лимоном и пакетиком сахара.
«А ведь интересно будет спросить, — подумал Иван, поднимая глаза на по-сетителя, — что он думает обо всем этом? Хорошо бы узнать мнение совершенно случайного человека… Вот как он».