Печать ядов и молний
Шрифт:
Я подбежал к парню с топором, тряся его за плечи.
— Сматываемся отсюда!
Но товарищ был в абсолютном, непробиваемом ступоре. Даже не повернулся в мою сторону. Неприемлемый вариант. Если я планирую втереться к селянам в доверие, должен выжить хотя бы один из представленных здесь двоих. Ставлю на того, чья спина сейчас не трещит по швам. Все эти ребята с нейтральными именами. Кто знает, чего от них ждать?
— Очнись, парень! — пришлось врезать ему. Алек плюхнулся мордой во тьму, приподнялся, вяло помотал головой. Широко улыбнулся.
Тем временем, Кловис постепенно принимал прекрасный новый облик. Его кожа стала белой, как гипс. С большим трудом, но он освобождался от ставшего ненужным мяса. Скрюченными пальцами мужик снимал плоть, будто это был тесный и душный костюм. Еще чуть-чуть, и он освободится.
А рыцарь упал. Броня треснула, буквально став большим яйцом, из которого вылупилась стая светло-серых голубей. Птички совершенно мирноразлетелись по округе.
Раз уж вознесшимся врагам было не донас, я схватил лесоруба под руки и потащил его прочь. Предположительно, в сторону деревни. При этом, я не сводил глаз с Кловиса. Оценив масштаб произведенной гадости, зарекся пользоваться силой, пока окончательно не возьму ее под контроль.
Счистив с себя все лишнее, скелет тоже начал меняться. Череп вытянулся, став двузубой вилкой с мигающим алым ядром между зубьями. Шея тоже удлинилась, изогнулась подобно лебединой.
Вспоминая об этом чудном зрелище, я прихожу к следующему выводу — даже у Амаравати есть определенная черта, после которой начинается передозировка чудес. И Кловис эту черту перешел. Мутант оказался нежизнеспособным и развалился в прах, так и не приняв конечную форму.
Со смертью гигантского рыцаря, атака прекратилась. За нами никто больше не гнался.
Мы добрались до рощи, и я прислонил Алека к стволу дерева. Парень улыбался как безумный, все время что-то бормотал. Ему сейчас точно будет больнее, чем мне.
Разряд хорошо встряхнул его. Парень вытаращил глаза, и тут же изверг крестьянский завтрак себе же на грудь. От чего не сильно-то и расстроился.
— Что… что случилось?
— Кловиса убили враги. Я им отомстил. Ты долбанулся и весь бой просидел в луже. Как-то так. — если вообще не усложнять.
Алек резко схватил меня на плечи. — Гриша…! Он исчез! Исчез!
— Тихо, тихо. — а то могу еще раз вдарить. — Кто исчез? Не истери!
— Лимит! Предел! Понимаешь? Я больше не нип!
Хм. Черная дрянь продолжает даровать альтернативно одаренным селянам полные игровые возможности. Причем даже если я этого не планирую. Полезно знать. Я бы хотел оставить такую способность в тайне, использовать ее как очень дорогую услугу, доступную не всем.
И что насчет обратного эффекта? Могу я поймать игрока и сделать из него неумытого крестьянина? Если могу… Охохо.
— Ты уверен? — спросил я.
— Ну да. Сто процентов атмы, Гриша! Сто процентов! Как такое вообще возможно? — ух как он обрадовался.
— Так. Успокойся. Раздражаешь. — и хватит улыбаться, как дебил! —
Алек вжался в дерево, будто я размахивал перед ним тушкой чумной крысы.
— Могу. Но не буду. Пока ты ведешь себя тихо и обещаешь никому не рассказывать.
Лесоруб начал активно кивать. Уже второй подобный идиот на моей памяти. Но этого я не собираюсь брать в партию. У меня и партии сейчас никакой нет.
— Вот и молодец. Значит, слушай сюда. Сейчас мы возвращаемся в вашу тайную деревню. По дороге, рассказываешь в чем дело, кто на вас нападает, что за ведьма. А самое главное — зачем вы напали на меня?
48 — Проклятие
— Такое было раз шесть или семь. В смысле, вторжение. Точно не знаю. Оно случается где-то через поколение. Наши всю жизнь тренируются, но обычно самая жопа начинается когда все старики одряхлели, а молодежь еще ничего не умеет, ну вот как сейчас. Справляемся как-то. Не без жертв, конечно. Но теперь все гораздо лучше будет! Елки-палки, я ж теперь самый настоящий игрок!
Я уже пожалел, что оказал Алеку такую услугу. Он был слишком счастлив. Словно калека, у которого однажды внезапно отрасли ноги. Наверное, нельзя человека за такое винить, но он же сейчас всем растреплет. И его, кажется, совершенно не волнует гибель старшего товарища. Радость от полученного апгрейда затмила всякую скорбь.
Даже если после такого возрождаются, точно не в прежнем виде. И у них еще какие-то мутки с душами. Так чего ж ты ржешь, аки конь, убогий?
— И что это вообще? Из леса набегают злыдни, вы их побеждаете и дальше семьдесят лет растите кукурузу, до следующего набега? — спросил я, озираясь на каждый лесной шорох, но делая вид уверенный и боевой.
— Почти. Раньше-то гильдия была, значит. Здоровая такая. Ты знаешь, наверное, какие они бывают.
— Ну. — приходилось общаться.
— Они выкупили этот мир. Говорят, у них был скульптор.
— Кто?
— Не знаешь? Такой мужик, который переделывает мир из ядра. Как-то так. Тут сделали тренировочную зону. Взяли гильдийских нипов, да переселили в деревню. А игроки-курсанты должны были их охранять от врагов. Сделали какой-то алгоритм, чтобы в лесу появлялась ведьма и начинала
— И где теперь эти игроки? Почему вы сами отбиваетесь?
— А кто ж их разберет? Их со времен прапрадедамоего прапрадеда никто не видел. Мы-то отсюда уехать не можем, директива мешает. Ну и стали наши предки жить как обычные люди. Только эту срань никто так и не отменил. Вот она и просыпается. А чем больше мрет народу, тем сильнее становится.
Он повернулся ко мне. — Ты извини, Гриша. Мы серьезно подумали, что ты один из этих. Мало ли, какой сбой. У нас тут ведь и модератора нет, проследить некому.
— Пофиг, всякое бывает. Ты мне лучше скажи — с врагов этих что-нибудь полезное падает?