Педагогические притчи (сборник)
Шрифт:
но хочу постичь Твою мудрость.
Если один должен кормиться другим, значит,
Ты проявил милость и пусть паук высасывает кровь
у прекрасной бабочки.
Кто я здесь? Я – прохожий.
Если же пожиранием коварным
и безобразным существом
наивного и прекрасного существа
свершается эволюция,
значит, это воля Твоя.
И пусть безобразное совершенствуется через
уничтожение прекрасного.
Кто я здесь? Я – свидетель.
Но если
когда безобразное безжалостно
губит прекрасное,
испытываешь мои чувства и справедливость?
Кто же я тогда здесь?
Свершитель Твоей воли?
Господи,
дай мне об этом знать, пока еще можно
спасти и бабочку,
и себя!
Владыка!
По Твоей воле на мою деревню обрушился
град и ураган.
Разом было уничтожено все.
Под виноградниками валялись еще
не успевшие поспеть
гроздья винограда, как умерщвленные младенцы.
Опорожнилась надежда крестьянина.
В моем дворе ураган с корнями вырвал
миндальное дерево.
Во всем ищу я мудрость и милость Твою.
Почему обрушил Ты стихию над деревней?
Может быть, это был урок, чтобы люди научились
защищать себя от Твоего гнева?
Может быть, Ты хотел дать людям понять,
как опасно гневать Тебя?
Может быть, ты послал испытание их смирению?
Значит, град и ураган есть милость Твоя.
Владыка!
Был занят письмом.
Малюсенькое насекомое – меньше,
чем точка – прилетело и уселось на листке.
Даже не подумав, раздавил его.
Вскоре такое же насекомое уселось на кончике пера.
Мокрое от чернил перо прилепило его к себе.
Я продолжил писать, и насекомое раздавилось
на буквах.
«Так ему и надо, – подумал я, –
зачем мешает писать?»
Через минуту прилетело еще одно насекомое,
более маленькое, еле заметное, и тоже уселось
на листке.
Я рассердился, хотел тоже раздавить,
но что-то удержало меня.
Достал из ящика увеличительное стекло.
Оно в десять раз увеличило насекомое,
и я увидел совершенное творение.
Чувство вины из-за раздавленных малюсеньких
существ вызвало во мне потребность в покаянии!
Владыка!
Чем больше чувствую я, что вхожу в лета,
чем глубже сознаю, что всему свой конец,
чем острее переживаю любовь и ответственность, –
тем яснее вырисовывается для меня норма жизни:
не навредить никому:
ни тем,
ни тем, кого не знаю;
ни настоящему,
ни будущему;
но чтобы всем досталась часть моего богатства,
которое я собираю у Тебя;
не стать для моих детей, внуков, правнуков
колючей оградой или камнем преткновения,
но быть для них мостиком, ступенькой
на пути восхождения;
не оставить никому заботу и озабоченность
из-за меня,
но стать ангелом-хранителем хотя бы для
одного существа, имя которому Михаил.
Буду жить этой мыслью весь кусок жизни,
который Ты мне оставил.
Владыка!
Нет предела Твоей милости.
Потому осмеливаюсь просить:
дай мне понять то, чего не могу понять,
дай мне научиться тому, чему я не могу научиться,
дай мне свершить то, чего я не могу свершить.
Но не дай мне ни понять,
ни научиться, ни свершить то,
что противоречит Воле Твоей!
Владыка!
Был на концерте.
Оркестр исполнял симфонию:
«Путники в пустыне в лунную ночь».
«Путники» – слово это зародило во мне вопросы.
Я путник беспредельности, но что там,
за беспредельностью?
Я бессмертная душа, но что там, за бессмертием?
Я всемогущ, но что там, за всемогуществом?
Владыка!
Нет предела Твоей милости.
Ты подарил людям:
Себя – и тем самым обрели они смысл жизни;
Солнце – и тем самым обрели они условия
для жизни;
Мысль – и тем самым нащупали они путь
своего совершенствования.
Но как понять нам, почему Ты так милостив
к людям?
Владыка!
Уже в летах я. И приходит ко мне откровение:
у меня нет права на то, на что и в молодости
не имел права;
я начинаю стремиться к тому, к чему должен
был стремиться с детства;
я лихорадочно ищу то, что я должен
был искать всю жизнь.
Неужели правда: лучше поздно, чем никогда?
Если так, я спокоен.
А если это не так, ибо сказано: всему свое время?
Как мне тогда быть?
Владыка!
Дай мне счастье завершить свою земную жизнь так,
чтобы до последнего вздоха:
мог я раздавать дары духа,
оставался щепетильным к окружающим меня людям,