Педагогика для всех
Шрифт:
Вопрос: чему учит отец? Бить маленьких или не бить маленьких?
Теперь мы можем ответить: неизвестно, научит ли он тому, чему хочет научить, но бить другого - научит наверняка.
Нравственной цели (не посягай) отец учит безнравственными средствами (посягая) - и мы должны признать, что он не воспитывает ребенка, как он думает, а развращает его душу, учит безнравственности, учит посягать на человека.
Наши цели ребенку, как правило, недоступны. Он не может понять, отчего нельзя стукнуть пристававшего к нему соседского мальчишку, зачем надевать теплую куртку, когда еще тепло, зачем
Воспитание, повторим, - это обучение средствам для достижения своих и общих целей.
Мама говорит неудачному (на ее взгляд) сыну:
– Пожалей маму!
– Я больше не могу с тобой!
– Ну ради отца с матерью!
– Неужели тебе мать не жалко?
Маме кажется, что она учит чуткости. На самом деле работает школа эгоизма: мама учит жаловаться, учит думать о себе, учит добиваться своего, вызывая жалость, учит беспомощности, унижению, навязчивости. И эти, а не другие уроки будут восприняты и обращены против матери же.
Грубовато обращаясь с младенцем, я учу его грубости, и больше ничему. Какая бы у меня ни была важная цель: здоровье ребенка, его будущее, его жизнь, но учу я его одной лишь грубости. Ее он воспринимает, а не мою цель.
Требуя от ребенка, я учу его требовать от родителей, от людей, от жизни. Не тому учу и не другому, а только требовать, наступать, из горла вырывать - дай! Делай, как я велю!
Добиваясь верха - учу добиваться верха.
Прошу - учу просить.
Уступаю - учу уступать.
Добиваюсь своего увлекая, шутя, с выдумкой - учу тому же своего ребенка.
В глаголах "грубить", "просить", "требовать", "посягать", "уступать" выражены такие же действия, как в глаголах "пилить", "читать", "стирать", "косить". Физическим действиям мы учим наглядно, душевным - незаметно. Нам кажется, что ничего значительного не происходит, но процесс обучения идет - мы учим добиваться своих целей определенными душевными движениями, как учат строгать определенными физическими движениями.
19
Воспитание принципиально двойственно, в нем два ряда. Один ряд - культурный, навыки культурного поведения, умственное развитие, учение - все то, что в прежние времена в богатых семьях давали гувернеры и домашние учителя.
Другой ряд - нравственный, навыки обращения с целями, навыки выбора нравственных средств.
В сознании большинства родителей воспитывать - значит прививать культурные навыки: не шуми, не бегай, не прыгай, ешь, как люди едят, не пачкайся, говори "здравствуйте", "спасибо" и "пожалуйста" ("Что надо сказать тете?"), не вмешивайся в разговор взрослых, не груби, не пререкайся, уступай место старшим, мой руки перед едой, ложись вовремя спать, не разбрасывай вещи, не пачкай пол.
На самом деле воспитывать - значит учить человека относиться к людям и к делу по-человечески, по правде.
Мы прививаем культурные
Правил культурного поведения относительно немного, и даются они приучением, требуют постоянного надзора за ребенком. Нетрудно предсказать, что уже в начале будущего века будет изобретен электронный карманный гувернер. Помещенный в задний карман джинсов, он легким пощипыванием напомнит воспитаннику о правилах поведения.
Но никогда не изобретут машину для воспитания любви и совестливости, чести и порядочности, и человеку самому приходится постоянно умерять свои желания, отказываться от целей, если их достижение задевает хоть одного человека.
Вот это второе, немашинное нравственное воспитание и является главным. Только оно и есть воспитание.
Будет нравственное воспитание - ребенок воспримет правила культурного поведения из среды, его окружающей, возьмет пример с родителей. Литовский ученый Р. Тидикис в интереснейшей статье "Об уровнях воспитания" пишет, что "на практике чаще всего не образование определяет нравственность, а, наоборот, нравственность определяет потребность человека в образовании". Нравственный человек никогда не будет ниже своей среды по культурному уровню.
20
Дело, таким образом, сводится к следующему.
Мальчик по утрам долго одевается, он копуха, а мы опаздываем в детский сад и на работу. Можно было бы рассказать ему сказку про медлительную черепаху, устроить веселое соревнование, затормошить мальчика или без разговоров быстро одеть его, не боясь, что это непедагогично и что он не научится одеваться сам - научится!
Но все эти средства требуют времени, терпения, сил, изобретательности, хорошего настроения, жизнерадостности, а мы торопимся, мы издерганы, мы боимся потакать мальчику, и мы кричим на него, шлепаем, обзываем - мы учим добиваться своего небрежением и насилием.
Мальчик плохо учится. Надо пораньше приходить с работы, заниматься с ним, развивать его, читать с ним и читать ему; надо подыскать ему кружок поинтереснее; надо хвалить его, когда хотелось бы отругать, терпеливо, изо дня в день сидеть с ним, когда он делает уроки. Но у нас нет желания возиться с сыном, и нет терпения ждать результатов годами, и нет умения помочь. Мы умеем одно - накричать! Наорать! "В следующий раз выпорю!" - вот и все воспитание. Но воспитание - чего? Обучение - чему?
Матвей ложится спать и самым аккуратным образом складывает на стул свои штанишки и рубашку. Что за чудеса?
Этому его научили в детском саду. В прошлые времена даже самые состоятельные люди отдавали детей в закрытые воспитательные учреждения, потому что там ребенка могли научить правилам поведения, не вступая в отношения с ним. В лицее, в пансионе, в детском саду к порядку приучает не воспитательница, а порядок, установленный раз и навсегда. Человек, побывавший в венгерской гимназии, рассказывал мне, как его поразило, что ученики на переменах чинно ходят по двору в парах, по кругу. Он спросил директора гимназии, какими методами добиваются такого порядка. Тот пожал плечами: