Пьедестал
Шрифт:
Положение конвоя действительно стало очень сложным из-за замешательства, вызванного атакой подводной лодки. «Брисбен Стар», шедший за кормой «Огайо», был вынужден дать задний ход, чтобы избежать столкновения. На мостике эсминца-тральщика «Интрепид» капитан 2 ранга Э.А. де В. Киткет получил радиограмму, которая приказывала ему покинуть конвой!
К счастью, капитан 2 ранга Киткет правильно истолковал ее. В ней говорилось «lead convoy», а не «leave convoy». То есть он должен был возглавить конвой, а не покидать его! Поэтому вместе с «Икаресом» и «Фьюри» — двумя другими эсминцами, оснащенными тралами, — он занял позицию впереди головных транспортов и поставил тралы на углубление 40 футов. Двухскоростной трал TSDS был настоящим проклятьем для командиров эсминцев, которые их имели. Он тралил очень узкую полосу и легко отрывался при любом неожиданном повороте корабля. Теперь «Интрепид» повел остатки конвоя к самой узкой части пролива и через щель у мыса Бон и маяка Келибия. В том, что кораблю
Старшим механиком на крейсере «Кения» служил инженер-капитан 2 ранга Ч.Г. Крилл. Он описывает сильнейшее нервное напряжение, которое испытывали люди, находящиеся в машинных отделениях во время затяжного боя.
«Мое место по боевому расписанию было в кормовом машинном отделении. Однако мои обязанности требовали регулярно посещать все машинные отделения. «Кения» всегда была исключительно везучим кораблем, и новый бой снова доказал это. Повсюду царила решимость.
«Огайо» получил попадание, когда главные силы сопровождения уже покинули нас. Я прекрасно помню, что примерно в 20.15 спустился в машинное отделение, чтобы проследить за сменой вахты. Большинство людей видело, как были торпедированы «Нигерия», «Каир» и «Огайо», скорее всего, одной и той же подводной лодкой, всего за несколько минут до того, как им предстояло заступить на вахту. Один из моих кочегаров буквально весь затрясся, но все-таки пошел следом за остальными.
Когда «Нигерия» была торпедирована и повернула назад в Гибралтар, контр-адмирал Барроу вместе со штабом перешел на эсминец «Ашанти». Мы на «Кении» решили, что он совершил ошибку, не перейдя к нам, так как «Ашанти» не имел надежных средств радиосвязи. Позднее ночью коммодор конвоя предложил командиру «Кении» капитану 1 ранга А.С. Расселу повернуть назад, так как многие суда были потоплены. Ответ Рассела был простым: «Конвой следует на Мальту». В это время адмирал Барроу не имел связи с нами, поэтому мы все были уверены, что именно Альф Рассел спас операцию.
Уже после полуночи я узнал, что «Манчестер» получил торпеду в кормовое машинное отделение. Если бы после попадания торпеды мы не потеряли форштевень вместе с параванами, то находились бы на его месте. И тогда эта торпеда была бы нашей».
К этому времени вице-адмирал Сифрет находился далеко на запад от конвоя. Однако, узнав о повреждении «Нигерии» и «Каира», он немедленно отправил «Харибдис», «Эскимо» и «Сомали» для усиления поредевшего эскорта. В 22.15 эти корабли разошлись на контркурсах с группой «Нигерии». [17]
Сразу после атаки подводной лодки конвой начал ворочать вправо, уходя от того направления, с которого были выпущены торпеды. Были потеряны головные корабли двух колонн, несколько эсминцев охранения остались позади, занимаясь спасательными работами, поэтому вполне понятно, что торговые суда начали терять строй. Офицеры связи ВМФ, находившиеся на транспортах, позднее сказали, что конвой попросту развалился. Вице-адмирал Сифрет назвал это преувеличением, но нельзя отрицать, что строй был все-таки нарушен. Именно в это время, примерно в 20.35, противник провел последнюю в этот день воздушную атаку, когда конвой находился примерно в 20 милях к западу от банки Скерки. «Ашанти» в это время едва подошел к хвосту конвоя и вместе с «Пенном» попытался укрыть своих подопечных, поставив дымовую завесу. Но это не помешало летчикам Оси нанести еще несколько удачных ударов.
17
Операция «Гарпун» провалилась из-за того, что не удалось обеспечить аналогичное усиление эскорта. Сифрет учел этот урок. Однако «Харибдис» был крейсером ПВО, и его 114-мм орудия не могли противостоять итальянским 152-мм и тем более 203-мм орудиям. Прим. авт.
Время атаки было выбрано превосходно. Длинные колонны транспортов ясно обрисовывались в последних лучах заката на западном горизонте, тогда как немецкие самолеты, которые в 20.38 появились на северо-востоке, казались просто неясными темными пятнышками. В атаке участвовали 30 бомбардировщиков Ju-88А-4 и 7 торпедоносцев Не-111Н-6, каждый из которых нес по 2 торпеды LFT5b.
Условия для атаки торпедоносцев оказались просто идеальными. Экипажи II/KG 26 использовали их превосходно, так же как и пилоты пикировщиков. На «Хейнкелях» этого подразделения торпеды сбрасывал механик по команде наблюдателя. Это являлось определенным недостатком, так как появлялась заминка. Торпеду следовало сбрасывать по крайней мере в 600 метрах от цели с высоты 40–50 метров, поэтому самолет не успевал отвернуть, прежде чем оказаться прямо над целью. Поэтому немцы обычно снижались к самой воде и отворачивали, только проскочив под носом или кормой атакованного корабля. Все это время самолет был исключительно уязвим, поэтому немецкие летчики пришли в восторг, увидев длинную колонну практически беззащитных
Пилоты Люфтваффе использовали удачный случай наилучшим образом. На «Огайо» кое-как исправили повреждения и дали ход, но выяснилось, что танкер может ходить лишь широкими кругами. К счастью удалось наладить ручное управление, и в 20.30 корабль двинулся вперед со скоростью 7 узлов. Магнитный компас и гирокомпас вышли из строя, поэтому капитан Мэзон с огромным облегчением увидел эсминец «Ашанти» с адмиралом Барроу на борту, который догонял танкер с кормы. Капитан 2 ранга Онслоу позднее писал:
«После того как «Ашанти» на полном ходу увернулся от своей порции бомб и торпед, он приблизился к поврежденному «Огайо». Во время этого боя один из очень близких разрывов привел к выбросу пламени в одном из наших котлов, когда мы шли полным ходом, и в котельном отделении возник опасный пожар. В разгар боя на мостик примчался стармех К.М. Саймондс и сообщил об этом. Мой старший помощник Э.А.С. Бейли доложил мне, на что я ответил: «Спасибо, Чиф. Пожалуйста, погасите его». Через полчаса покрытый копотью и перемазанный нефтью стармех снова поднялся на мостик и доложил, что пожар погашен. На это я ответил: «Какой пожар?» Я был так занят, что совершенно забыл об этом происшествии. У нас на борту находился корреспондент ВВС Тони Кимминс, которого Бейли поставил к эрликону на нижнем мостике. Он все слышал и пришел в полный восторг».
Подойдя к борту танкера, адмирал Барроу запросил Мэзона, не требуется ли ему буксир. На это капитан танкера ответил отрицательно. Однако он попросил провести его корабль через узости, так как он слишком отстал от основной группы. Вскоре подошел эскортный миноносец «Ледбюри» (капитан-лейтенант Р.П. Хилл). Он зажег на корме синюю сигнальную лампу и повел танкер за собой на соединение с конвоем.
Экипаж «Огайо» продолжал отважно сражаться с пожарами, когда появились первые бомбардировщики. Несколько бомб разорвались рядом, но серьезных повреждений не было. 4 человека из экипажа танкера пропали. 2 армейских артиллериста У. Хэндз и Э. Смит побежали к своей спасательной шлюпке. К ним присоединился помощник стюарда Р.В. Мортон, который стоял у пулемета «Браунинг» на шлюпочной палубе, и молоденький юнга М. Гвидотти. Прежде чем они сообразили, что ничего слишком опасного не произошло и корабль не думает тонуть, шлюпка перевернулась и вывалила их в воду. Хэндза, который не умел плавать, спас Гвидотти, удержавший его на воде. К счастью, эскортный миноносец «Бичестер», искавший моряков «Нигерии», которых могло взрывом выбросить за борт, вскоре нашел их и подобрал. Их отсутствие на танкере заметили только на следующий день.
Бомбардировщики атаковали парами и по одиночке в течение получаса, и многие корабли спаслись просто чудом.
Когда появились немцы, был поднят сигнал перестроиться в две колонны. Капитан-лейтенант Хилл прорезал строй конвоя, чтобы выйти на атакованный борт, но все еще находился между колоннами, когда началась атака. «Ледбюри» дважды обстрелял торпедоносцы, но не смог помешать им сбросить свои торпеды. Эсминец-тральщик «Икарес» заметил торпеду, приближающуюся к нему с правого траверза. Руль был положен на борт и машинный телеграф отзвенел «полный вперед». Эсминец буквально прыгнул вперед, и торпеда прошла в считанных футах за кормой. Другим кораблям повезло меньше.
Судя по всему, немцы уделили «Эмпайр Хоупу» особое внимание, так как в последующие 30 минут не менее 18 бомб разорвались рядом с этим транспортом. Его капитан Гвайлин Уильямс, который командовал судном с момента постройки, блестяще маневрировал во время этой яростной атаки. Матросы транспорта вели огонь из всего, что только могло стрелять. И все-таки один из взрывов сделал пробоину диаметром 15 футов в борту, после чего машины встали. Неподвижный транспорт был слишком заманчивой мишенью, и одна атака сменяла другую. Многие артиллеристы были ранены осколками, кое-кого ударной волной даже выкинуло за борт. В 20.50 все было кончено, когда 2 бомбы попали в кормовую часть судна.
В трюме № 4 находилась взрывчатка, и его просто разворотило. Взрывы и пожары перекинулись на шлюпочную палубу, где хранился высокооктановый бензин. Вскоре вся кормовая часть превратилась в огненное пекло, и капитан Уильямс решил оставить судно. Многие корабельные шлюпки были уничтожены, а остальные оказались наполовину завалены углем, который разбросало взрывами бомб.
При спуске моторного катера оказалось, что пробка в днище вывернута, и он сразу стал наполняться водой. Кадет Дэвид МакКаллум без колебаний спустился по тросу в тонущий катер и ввернул пробку. За свой поступок он был награжден Медалью Британской империи.