Пехота Апокалипсиса
Шрифт:
– Грифом?
– Я сказал – Горенко. Это ведь он писал все, что происходило во дворе Клиники. И разговор с полковником Жаданом, неудавшимся нашим путчистом.
– Но ведь Гриф...
– Вы со мной в последнее время что-то спорите много...– задумчиво произнес Младший.– Все спорите и спорите... Даже обидно, честное слово. Я вам сказал – Горенко. Можете бросить все свои текущие дела и искать капитана Горенко.
Изображение Младшего перед Клеевым вдруг резко увеличилось, так, что в мониторе остались видны
– Ищите. Это сейчас для вас – главное. В этом с вашей бывшей возлюбленной, мадам Артуа, можно согласиться.
Он видел их разговор с Брюссельской Сукой! Ледяной ком рухнул в желудок Германа Николаевича.
Не хотел же он встречаться с Катрин, и правильно не хотел!
– Не нужно так пугаться.– В мониторе снова была вся фигура Младшего.– С китайцем сегодня разберутся. Что вы там бормочете, любезный?
– Не убивать... Я...
– Естественно, нет. Вы очень справедливо заметили, что есть куда более страшные вещи. Убить его – и начнутся ноты протеста, переписка и прочее... В общем, это не ваше дело.
– Хорошо,– кивнул Клеев, и связь оборвалась.– Хорошо,– повторил Клеев, глядя на стену перед собой.
И подумал, что стоит выпить. Поесть и выпить. Когда он волновался, всегда хотел поесть и выпить. Еще со студенческих времен.
А представитель Китайской Народной Республики кушать совершенно не хотел.
Вообще всякий нормальный человек, получив столь неприкрытую угрозу, должен был потерять аппетит, бросить все и отправиться в аэропорт, пока есть такая возможность.
Или, если уж принципы или приказы начальства заставляют остаться на месте, закрыться в номере, забаррикадировать двери мебелью и сидеть, надеясь, что пронесет...
Тщетно, между прочим, надеясь. При современном уровне технологии убийств закрытая дверь – не помеха.
Хотя убивать его не будут, это точно.
С ним попытаются сотворить что-то такое страшное, чтобы у пославших его отбить всякую охоту спорить и требовать.
Но даже такие мысли вовсе не повод, чтобы при полном отсутствии аппетита отправляться в ресторан, в толпу людей, каждый из которых может быть посланцем Клеева.
Товарищ Чжао Цянь отправился в ресторан. Чжао Цянь сел за крайний столик, будто изо всех сил старался помочь посланцам Клеева в охоте на себя.
Странность этого оценил и неприметный господин лет сорока пяти, сидевший в вестибюле отеля «Гора».
Неприметный господин, явившийся в отель всего несколько минут назад, собирался уточнить у портье, где именно находится китайский гражданин Чжао Цянь, потом отправиться к китайскому туристу и поговорить с ним.
Но тут сам Чжао Цянь вышел из лифта, прошелся по вестибюлю, словно желая продемонстрировать свою отвагу, затем ушел в ресторан.
Неприметный господин отложил в сторону журнал, встал с диванчика
В ресторане было людно. Китайца провели к заказанному столику сразу, а вот неприметный господин в сером старомодном костюме был вынужден подождать, пока ему подыщут место.
Не возле оркестра, попросил господин. И не возле стены. Клаустрофобия, наверное, не могу сидеть у стены.
Его посадили в двух столиках от китайца.
Неудобная позиция, подумал господин в сером костюме. Ходят люди, могут помешать. Правда, пол застелен гигантским ковром, это значительно облегчает работу.
Господин в сером костюме никогда от работы не отказывался, но не любил, когда заказ приходит вот так, неожиданно.
Гораздо приятнее и надежнее все взвесить, прикинуть все возможные варианты пьесы.
В принципе, зал ресторана – почти идеальная площадка. Много людей, много стекла, зеркал, посуды.
Все такое звонкое и хрупкое!
А люди еще и болтливые.
Китаец сделал заказ – вино и фрукты. Что-то сказал официанту, тот выслушал с легкой улыбкой на лице, кивнул и отправился к одной из местных дам, сидевших в дальнем углу зала.
Господин в сером костюме попросил чашечку кофе и пирожное. Он любил пирожные. И перед работой ему нужен был сахар.
Дама подошла к столику китайца, тот вежливо встал и придвинул даме стул.
Светло в зале, подумал господин в сером костюме. До китайца – шесть метров. С копейками. Можно пренебречь.
Пирожное было вкусным, кофе – сладким и крепким. Господин в сером костюме почувствовал легкое головокружение, как всегда перед работой.
Это словно фужер шампанского.
– Что-нибудь еще? – спросил официант.
– Пока нет. Может, минут через десять,– ответил господин в сером костюме.– Ко мне должны прийти.
Шесть метров.
Господин в сером костюме закрыл глаза, проверяя, насколько хорошо запомнил расположение объекта и декораций.
Картинка четко встала у него перед глазами.
Нить скользнула у него из правой ноги, из углубления под щиколоткой, и тут же ушла сквозь ковер, к полу.
Темно. Твердый холодный пол. Не спешить. Кто-то наступил на нить под ковром, остановился.
Ерунда. Нить растет не от основания. Она растет сама собой, удлиняется, а не вылезает из тела «паука». Они могут топтаться по ней, даже пытаться остановить ее, пережать – ерунда.
Нить скользнула между ножками стульев, приблизилась к объекту.
Он смеется. Ему весело, видите ли!
«Паук» открыл глаза. Ему нравилось смотреть, как меняется выражение лица у подвешенных.
Секунду назад – веселье или печаль. Или деловая гримаса типа «а что вам, собственно»... и вдруг – плоть превращается в камень. Или наоборот – в глину.