Пехота вермахта на Восточном фронте. 31-я пехотная дивизия в боях от Бреста до Москвы. 1941—1942

Хоссбах Фридрих

Доказательство правильности нашей тактики мы получили в октябре 1941 года после возобновления немецкого наступления. 2 октября в захваченном русском окопе была обнаружена карта, на которой были нанесены позиции 31-й дивизии. Положение соседей 82-го полка справа и слева было указано верно, но на участке, соответствовавшем положению 82-го полка, где он находился в течение целого месяца, стоял лишь один большой вопросительный знак. Другое доказательство было получено на собственном горьком опыте, точнее, на опыте 1-го батальона 12-го пехотного полка до тех пор, пока он не был передан в подчинение командиру 82-го полка. Позиции этого батальона находились восточнее Лелятино и проходили точно по опушке леса. Противник вел по позициям батальона непрерывный прицельный огонь. Потери батальона были недопустимо большими; они были больше, чем во всем 82-м полку. После того как 1-й батальон 12-го полка 9 сентября

был передан в подчинение командиру 82-го полка, батальону было приказано перенести передний край обороны на несколько километров к западу, а на прежнем месте оставить лишь охранение. Сразу же после того, как эти изменения были выполнены, ежедневные потери батальона уменьшились в несколько раз. Солдаты вздохнули с облегчением.

Опорные пункты 82-го полка, построенные и занятые войсками по линии обороны, стали ядрами, становым хребтом сопротивления. На ничейную землю – полосу земли между нашими передовыми опорными пунктами и противником – были выдвинуты сторожевые посты. Время от времени мы тревожили противника разведгруппами. Промежутки между опорными пунктами приходилось охранять пешими и конными патрулями. Личный состав опорных пунктов имел строжайший приказ не открывать огня. Обычно огонь – и тогда он бывал очень сильным – открывали только тогда, когда противник переходил в масштабную атаку.

При нашей растянутой линии обороны в ней были бреши, которые противник использовал для связи с партизанами и засылки разведывательных групп. Впервые с начала кампании нам пришлось столкнуться в нашем тылу с малой войной, отличавшейся крайней жестокостью. Нападения на личный состав и войсковое имущество были в порядке вещей. Сообщение между опорными пунктами батальонов, а также между ними и тыловыми службами, штабом дивизии и вспомогательными подразделениями дивизии (медицинским пунктом, продовольственным складом и складом боеприпасов) можно было осуществлять только под охраной сильного сопровождения. Обычно для передвижений такого рода собирали караваны транспортных средств под охраной воинских команд. Выходы за пределы опорных пунктов одиночных пеших или конных военнослужащих были запрещены. Не проходило и дня без столкновений с партизанами. Они никогда не ввязывались с нами в открытый бой. Партизаны либо наносили удары с тыла, либо минировали пути следования обозов и караванов. Они нападали даже на транспорты с ранеными. Доставалось от партизан и местным жителям. Здесь, как потом и во многих других местах, жители населенных пунктов часто предлагали нам кров и помощь. Борьба с невидимым врагом за эти четыре недели потребовала от нас такого же изматывающего напряжения сил, как борьба с регулярными русскими войсками.

Однажды из штаба 31-й дивизии командиру 82-го полка по телефону сообщили, что во время поездки на автомобиле в районе поселка Клетня подверглись нападению адъютант корпусного врача и офицер для поручений штаба XII армейского корпуса. Пассажиры автомобиля были убиты, и в руки нападавших попали важные документы, включая карты, на которые было нанесено расположение войск. В одну из следующих ночей одной из многочисленных партизанских банд было совершено нападение с тыла на взвод лейтенанта Кётера (2-й батальон). Выдвижение противника было вовремя замечено нашими наблюдателями, и лейтенант успел подготовиться к отражению атаки. У одного из взятых в плен партизан были при обыске обнаружены секретные документы, взятые у убитого офицера из штаба корпуса. Таким образом, нам удалось избежать больших неприятностей. Командира партизанского отряда препроводили на гауптвахту 7-й батареи 31-го артиллерийского полка. Из-за небрежности часового пленному удалось под покровом ночи бежать из-под стражи. Но при попытке перейти линию фронта он был убит.

Большим препятствием для перемещения войск и тылового снабжения было практически полное отсутствие дорог. Нам приходилось пользоваться единственной дорогой, ведущей из Сокольей Слободы через Новую Истонь в Старую Истонь. Таким образом, все перевозки и переходы осуществлялись параллельно, а не перпендикулярно линии фронта. Этот рокадный путь, в конце концов, был обнаружен противником и стал целью непрерывных, главным образом ночных, налетов и нападений. Партизаны подкладывали мины даже под деревянные гати, и поэтому нашим саперам приходилось постоянно искать и обезвреживать эти мины. Гати же были необходимы, потому что большая часть дороги проходила по болотистой местности. Сначала эти работы производились силами саперов, а затем к ним были привлечены люди по линии имперской трудовой повинности. Укрепление дороги производилось только на ширину проезжей части, а развязки устанавливались лишь на больших расстояниях друг от друга. Массивные перемещения войск, которые потребовала подготовка

к начавшемуся 2 октября [73] наступлению, нуждались в упорядочении и регулировании. Для выполнения всех необходимых инженерных работ командиру 82-го полка надолго подчинили штаб саперного батальона 31-й дивизии (командир – майор Хюртен).

73

Здесь, на брянском направлении, немцы начали наступление 30 сентября.

Стояла обычная, ничем не примечательная осенняя погода. За период с 1 по 30 сентября было десять дождливых дней, десять прохладных пасмурных дней и десять солнечных. Уже в первой декаде месяца начались ночные заморозки. 28 сентября выпал первый снег. Появились предвестники скорой распутицы, лесные дороги во многих местах стали непроезжими.

«Скоро наступит зима. Случится ли до ее прихода решающая развязка Восточной кампании, я – из-за скудости информации – судить не могу. Но должен сказать, что лично я в такую благоприятную для нас возможность не верю. Нет никаких признаков разложения большевистского режима. Русская армия, хотя и потерпела ряд тяжелых поражений, не уничтожена и не разгромлена. Ее мобилизационный потенциал практически неисчерпаем. Русским зима поможет, нам причинит лишь массу хлопот и трудностей! Всех, кто не имел опыта Восточного фронта Первой мировой войны, русский солдат удивил своей стойкостью в обороне. Перед нами противник, которого – с учетом его руководства и стойкости – следует воспринимать со всей серьезностью. Я не стану подробно распространяться об ожесточенности боев.

Зима предъявит снабжению армии такие требования, что мне остается лишь надеяться, что командование сумеет к ним подготовиться и обеспечить необходимые поставки! Война и тем более Восточная кампания, к великому моему сожалению, не кончится в 1941 году!» [74]

Наступление холодов было уже не за горами. Эти сентябрьские недели мы употребили на то, чтобы, в соответствии с нашими силами, подготовиться к зиме. В дневнике 3-го дивизиона 31-го артиллерийского полка 31-й дивизии находим такую запись, датированную 12 сентября 1941 года:

74

Из письма автора жене от 10.09.41.

«82-й пехотный полк готовится к зиме: строит колодцы и распределяет картофель».

Батальонные опорные пункты превращались в крепости, пригодные для долговременной обороны. Личный состав переводили в бункеры. В Старой Истони под руководством полкового врача доктора Заттлера начали строить большую баню и дезинсекционную камеру. Очень полезным оказалось и прикомандирование к 82-му полку дивизионного зубного врача. Он много дней пробыл на каждом батальонном опорном пункте, занимаясь лечением солдатских зубов. Таким образом, солдаты, унтер-офицеры и офицеры были избавлены от необходимости в случае зубной боли идти в дивизионный медпункт, тратя на это силы и время.

В батальонных опорных пунктах остались лишь те лошади и повозки, которые предназначались для перевозки вооружения; все остальные лошади и гужевые транспортные средства были заблаговременно отправлены в тыловые опорные пункты – в Соколью Слободу и Мармозовку. Для лошадей были там оборудованы специальные лесные стойла. Также заблаговременно проводилось снабжение войск сеном, картофелем и топливом для печей. При каждой возможности мы требовали доставки со складов зимнего обмундирования. Кроме того, капитан Марковски (4-я рота 82-го полка) был 10 сентября командирован в Гёттинген, в запасную часть, чтобы лично осведомиться о заготовке зимних вещей для полка.

Естественно, об этих приготовлениях знали и командир дивизии и командующий корпусом, и оба они с одобрением отнеслись к нашим усилиям. 18 сентября генерал Шрот прибыл на командный пункт 82-го полка, а затем посетил позиции 1-го батальона 12-го полка у Лелятино, 1-го батальона 82-го полка у Старой Истони и 2-го батальона 82-го полка у Новой Истони. При этом он был ознакомлен со всеми мероприятиями, касавшимися ведения боевых действий, обустройства позиций и подготовки к зиме, а также о нуждах и потребностях войск. Генерал согласился с изменением неблагоприятной дислокации 1-го батальона 12-го полка и его отведением назад от передовой, на такой же опорный пункт, какими были обеспечены все батальоны 82-го полка. Генерал Шрот, так же как и командир 31-й дивизии генерал-майор Бертольд, был твердо убежден в том, что настало время готовиться к зиме. Он не упомянул о том, что командование готовит возобновление наступления.