Пекарня Чудсов. Волшебство на один укус
Шрифт:
– Меня треснули микрофоном! – пожаловался Алфи. – Не люди, а звери какие-то. Просто звери!
– Вот что было приклеено к парадной двери. – Тим показал оранжевую листовку. – Такие же налеплены на все стены. – В уголках листка виднелись остатки скотча.
Парди взяла листовку и зачитала вслух:
– «По указу Федерального бюро предпринимательства и в соответствии с законом № ХК-213 данное предприятие подлежит НЕМЕДЛЕННОМУ ЗАКРЫТИЮ…»
– И что, у них есть такое право? – растерянно спросил Алфи. – Разве они не должны сперва поговорить с нами?
– Надо же, а мы только-только развернулись, –
Сдвинув брови, Парди продолжала:
– «…Согласно Федеральному закону о мелких хлебопекарных предприятиях, все пекарни с численностью персонала менее тысячи человек обязаны немедленно прекратить деятельность и пройти процедуру ликвидации. Крупные хлебопекарные предприятия по всей стране терпят убытки в связи с необоснованными преимуществами мелких семейных пекарен. С этого дня Вам предписано закрыть заведение. Производство выпечки с целью извлечения прибыли категорически запрещается. Нарушители будут привлечены к суровой ответственности».
Роз сглотнула. В голень ей ткнулось что-то мягкое. Девочка опустила глаза – это был Гус.
– А я ведь говорил, будь осторожна. – Кот потерся о ее ноги. – Что случайно пожелается, то взаправду и сбывается!
Глава 1
Кот в мешке
Ровно двадцать семь дней спустя Роз проснулась и обнаружила, что в спальне тепло и сухо, точь-в-точь как в носке, вынутом из сушилки.
Двадцать семь дней она просыпалась в холодном доме: духовки выключены, жалюзи на фасадных окнах опущены, пекарня закрыта. Двадцать семь дней мучительной вины за то, что она, Розмарин Чудс, одним бездумным желанием навлекла на весь город стынь.
Потянувшись в постели до хруста косточек, Роз порадовалась, что за окном июнь, а на календаре суббота. Сегодня не нужно таскаться по серым школьным коридорам. После закрытия пекарни «Следуй за чудом» жизнь одноклассников Роз, как и всех прочих обитателей Горести-Фолз, переменилась к худшему. Учителя излагали новый материал без всякого воодушевления, спортивные команды потеряли игровой азарт, и даже девчонки-чирлидерши танцевали без прежнего огонька. «Ура-ура», – нестройным хором бормотали они на выступлениях, вяло помахивая помпонами.
Что еще хуже, изменился и Девин Стетсон, чья пшеничная челка превратилась в унылые жирные сосульки. Роз недоумевала: что она вообще в нем нашла?
Однако тоскливее всех было ей самой. В целом городе только она одна знала, что пекарня закрылась по ее вине.
– Всего неделя… – сказала она себе.
– Тсс, – проговорил тоненький голосок где-то совсем близко. – Я сплю!
Роз откинула одеяло и увидела нечто бесформенное, одетое в пижаму: свернувшись клубочком у самой стенки, на кровати лежала ее младшая сестра Лик.
– Лик, – строго произнесла Роз, – может, хватит уже забираться в мою постель?
– Но одной мне страшно! – Сестренка часто-часто заморгала темными ресницами, и Роз вновь захлестнула вина. Ночные кошмары, которые с недавних пор начали одолевать четырехлетнюю Лик, – это ведь тоже из-за нее.
– Всего неделя
Под бочком у Лик, тоже свернувшись клубком, устроился Гус. Приоткрыв зеленый глаз, кот посмотрел на Роз. Разговаривать он умел, сколько она его помнила, а точнее, с тех пор, как наелся «Болтливых крекеров с чеддером», испеченных прапрапрадедушкой Балтазаром. Несмотря на этот факт, Роз изумлялась всякий раз, когда кот открывал обрамленный усами рот и изрекал какую-нибудь фразу.
– Язык проглотила? – не отставал он.
– Осталась всего неделя до летних каникул, – пояснила Роз. – У меня уже никаких сил нет. Все ходят такие мрачные… – Она набрала полную грудь воздуха и ощутила приятный слабый аромат корицы и мускатного ореха. – Кто-то печет!
Гус вытянул передние лапы и изогнул спину дугой, выставив хвост восклицательным знаком.
– Мы, вообще-то, в пекарне, – заметил он.
– Но… но… но мы же закрылись! По распоряжению правительства!
Лик сонно моргнула и погладила вислоухого скоттиш-фолда. После избавления от ужасных чар, заставлявших ее без конца превозносить злодейку-тетю, на Лик снизошло буддийское спокойствие, и теперь девчушка почти не разговаривала, лишь изредка озвучивая простые истины.
– Когда закрывается одна дверь, обязательно открывается другая, – спокойно промолвила она и коснулась пальчиком морщинки на лбу старшей сестры.
– Закрывается, открывается – какая разница? – Роз досадливо поморщилась. – Если мы печем, то нарушаем закон. Идемте-ка вниз, посмотрим.
Роз в красной футболке и коричневых шортах, а с ней Лик и Гус спустились на кухню как раз в ту минуту, когда из торгового зала вышел Чип, бывший морской пехотинец, который обычно обслуживал покупателей. Роз и представить не могла, как бы Чудсы без него справлялись.
– Не знаю, что я тут делаю, – сказал Чип. – На двери табличка «Закрыто», жалюзи опущены, свет не горит.
– Так, Чип, садись, – произнесла Парди. – Сейчас я тебе все объясню.
Чип устроился на табурете в кухонном уголке, у заваленного фанатской почтой стола, вокруг которого уже сидели родители Роз, ее братья и дедушка Балтазар. Альберт, отец Роз, снова и снова перечитывал официальное правительственное письмо, будто надеялся обнаружить на странице оставшуюся незамеченной мелкую сноску, полностью отменяющую запрет.
– Этот закон лишен всякого смысла! Абсолютно! – тихо негодовал он.
Лик проползла под столом и, вынырнув с другой стороны, залезла к матери на колени. Роз втиснулась между братьями.
– Согласна, закон бессмысленный, – заявила Парди. – И посему начиная с сегодняшнего дня пекарня «Следуй за чудом» возобновляет работу.
– Но, дорогая, – запротестовал Альберт, – это же нелегально!
– Голубушка, нам официально запретили печь, – поддержал его Балтазар, промокнув лысину носовым платком. – В документе четко и ясно сказано: если у нас меньше тысячи сотрудников, то работать нельзя. Даже тот знаменитый адвокат, Боб Соломон, не нашел, к чему придраться. А Большая Нелл Кейти, член Конгресса? Тоже ничегошеньки не смогла сделать против других политиков в Вашингтоне. Они хорошие люди, Боб и Нелл, но здесь мы столкнулись с настоящей подлостью.