Пелагея и принц осени
Шрифт:
— Дождя вроде нет, зачем эти твои ритуалы?
— Позволь ещё немного так постоять, — пробормотал Кю. — Ты придаёшь мне сил.
Тактичное покашливание вынудило его моментально отпрянуть. В гримёрку зашёл чрезвычайно подозрительный Хёк.
— Чем вы тут занимаетесь? Я всё видел. Что ещё за нежности такие? — брезгливо поморщился он.
— Какие нежности? — скрестив на груди руки, сказал Кю. — Ты ничего не слышал про поднятие командного духа? Могу и тебя обнять. Иди сюда, вредина!
Хёк засёк сумасшедшую улыбку, безумный блеск в глазах товарища и поспешно увернулся от нападения.
—
— А что, объятия перед концертом никому не помешают! — Это Ши вернулся со спонтанной фотосессии и горячо поддержал инициативу младшенького, набросившись на него, чтобы затискать до смерти.
— Идите сюда! — позвал он остальных. — Давайте наш фирменный жест: один за всех и все за одного!
Они произвели сложение рук, выкрикнув свой любимый девиз: «Суп и Пелагея, вперёд!», — после чего отправились на сцену.
Концерт прошёл гладко. Ни одного несчастного случая в зрительских рядах, ни одной заминки во время выступления. Арена гудела, визжала, включала цветные фонарики и опять была полностью покорена. А когда лидер и ещё несколько участников, по наказу директора, всё-таки выдавили из себя признание в любви, то фанатки и вовсе чуть не попадали в обморок.
После концерта группа, как водится, решила праздновать успех. Кутили с размахом, в дорогом ресторане. Выпивка лилась рекой, но Кю, Пелагея и Ли Тэ Ри — троица трезвенников — предпочли алкоголю обычную газировку. Хёк смотрел на них исподлобья, пока его с каким-то нелепым анекдотом не отвлёк захмелевший Рё. Все смеялись — и Хёк вынужденно смеялся вместе с ними. На самом деле ему было не до смеха.
Празднование закончилось уже под утро. Пелагея дремала на плече у Ли Тэ Ри, который бдел, несмотря на усталость. Кю спал, уткнувшись лбом в собственные сложенные руки. Вокруг стояли стаканы, бокалы, пустые бутылки. Ресторан работал круглосуточно, и только поэтому группу не выпроводили ночью.
А сейчас уже разгоралась заря. И Ши тихонько пытался растолкать прикорнувших участников, потому что отсыпаться лучше дома, в общежитии, а не в заведениях общественного питания.
Хёк следил за ним мутным взглядом. Затем натолкнулся на такой же мутный взгляд эльфа, икнул и засобирался на выход. И не домой, как можно было подумать, а на второй круг. Была у него парочка приятелей среди звёзд, с которыми поболтать по душам одно удовольствие. Поболтать, перетереть впечатления, пожаловаться на жизнь, поделиться опасениями.
Будучи всё ещё под градусом, Хёк прибился к одному из своих знакомых и выложил ему то, о чём стоило бы помалкивать.
— У двух наших мемберов, — бормотал он, — у Кю и Пелагеи интрижка. Я знаю это, но никак не могу поймать их на горячем. Они делают вид, что ничего нет. Но меня не проведёшь.
Хёк склонял голову на согнутый локоть, и пузатая бутылка из желтоватого стекла — наполовину пустая — искажала отражение его лица, словно бы выдавая его истинную сущность.
Исподтишка его фотографировали фанатки. Они выследили Хёка в эдакую рань и вслед за ним пробрались в бар, чтобы засесть там в тени и всё-всё подслушать.
Сплетни разлетелись по городу практически в
— С ума сойти! — сотрясала воздух Юлиана. Она сгорала от нетерпения и была единственной, кто мельтешил по гостиной. — Я плавала только по Глубокому морю и посетила всего несколько захудалых стран. А тут настоящее путешествие вокруг света! Хорошо, что вы разрешили ехать и менеджерам тоже. Ух, как хочется побывать в пустыне! И у водопадов. И…
— Нам понадобятся лекарства, — перечислял меж тем практичный лидер Ли. — Таблетки от укачивания, от головной боли, от расстройства желудка…
— Тёплой одежды берите поменьше, — раздавал указания толстяк Шин. — Жарища будет адская. А в холод мы не поедем, не-не-не.
— Во сколько вылет? — суетился Йе.
— Завтра утром в шесть часов, — сказал Хёк, понурый и злой с похмелья. — Не надо было мне вчера столько пить. И языком трепать следовало поменьше…
Его никто не слушал. Пелагея и Ли Тэ Ри отправились собирать чемоданы, и эльф, запершись с нею в комнате девятьсот двадцать, уверял жену, что его заклинание по уменьшению предметов наконец-то работает без сбоев, поэтому огромные сумки ни к чему.
Пелагея возражала.
— Ты в мире людей. Тут нет магии. Тебя не так поймут, поэтому давай не будем ничего уменьшать.
Поздним вечером в дверь модуля постучался курьер. Ему открыла Юлиана и получила подарочную коробку, перевязанную пышным бантом ядовито-зелёного цвета. Посылка предназначалась Пелагее.
— Смотри-ка, уже подарки шлют, — сказала Юлиана. Она пробралась к подруге через завалы барахла, которые Ли Тэ Ри битый час разбирал с донельзя серьёзной миной.
— Их и раньше слали, — сказала Пелагея. — Цветы, игрушки, золото с серебром. Драгоценности я возвращала владельцам. Игрушки пришлось раздарить. Цветы быстро увядали. Интересно, что в коробке.
Они с Юлианой развязали бант, открыли крышку — и обе вскрикнули от ужаса. Внутри оказалась дохлая мышь, определённо кем-то раздавленная.
Пелагею пронзила жалость.
— Ой, мышка, кто ж тебя так?
Юлиана сбегала к комоду за медицинскими масками.
— И ты тоже надень, — велела она Пелагее. — Эта мышка превратилась в лепёшку явно не сегодня и даже не вчера. Чуешь, как воняет?
Вооружившись перчатками и пинцетом, она аккуратно достала из коробки карточку с подписью.
— Ты умрёшь так же, — прочитала она.
— Откуда им знать, как я умру?
— Ты не поняла. Это угроза. От хейтера.
— Хейтер? — насторожился Ли Тэ Ри. Он примкнул к группе расследования и воззрился на коробку с глубочайшим отвращением. — Юлиана, ты помнишь, как выглядел курьер?
— Ничего необычного, — сказала та. — Никаких особых примет. Паренёк в кепке и в униформе, на лице чёрная маска. Они все так ходят.
— Ладно, у нас завтра вылет. Выбросьте куда-нибудь эту гадость и не говорите пока никому. Турне нельзя откладывать. Если такое повторится, придётся писать заявление в полицию. Самостоятельно мы тут не разберёмся.