Пелена страха
Шрифт:
Это был символ, который он видел на кинжале, изображенном в центре нарисованных ран на спинах трупов: три спирали, соединенные вместе в центре круга. Кладбищенский гид не стал дожидаться, когда инспектор задаст вопрос.
– Да, мне приходилось видеть этот символ, если вы это хотите знать. Но он выглядел не совсем так. – Достав из кармана куртки черную шариковую ручку, он взял маленькую салфетку и сделал быстрый набросок.
– У членов тайного нацистского общества «Стражи смерти», о котором я вам говорил, когда давал показания, на правом плече была татуировка в виде такого саркофага, – добавил он.
Эти слова
– Хотите сказать, что на татуировке такой же шестиугольный саркофаг, как те нарисованные, на которых лежали трупы девушек? – произнес инспектор, пораженный новыми откровениями кладбищенского гида.
– Не совсем такой, но очень похожий.
– Почему вы ничего не сказали мне в комиссариате об этом саркофаге и об этом символе?
– Вы только что показали мне снимок. К тому же я убежден, если бы на допросе я стал рассказывать вам о саркофаге и символе, изображенном на татуировках «стражей смерти», вы бы мне не поверили.
Следующий вопрос инспектор выпалил не моргнув глазом:
– А почему я должен поверить вам сейчас?
– У меня сложилось такое впечатление, что вы начинаете мне доверять.
– Если я когда-нибудь поверю в вашу теорию, я сам вам об этом скажу.
– Позвольте кое о чем вас спросить…
– Спрашивайте, – отозвался Клаус, пристально глядя, как шевелятся губы кладбищенского гида между рыжеватыми усами и густой бородой.
– Что вы знаете об оккультизме и тайных нацистских обществах? – медленно произнес Густав Ластоон.
– То же, что и большинство людей, которые не верят сказкам. Меня никогда не интересовал этот аспект нацизма. Думаю, все эти выдумки – просто бред безумных убийц, захвативших высшую власть и насаждавших по всей Европе атмосферу ненависти и страха. Однако я готов выслушать все, что вы можете мне сказать, если это поможет найти организаторов смерти девушек.
– Самые страшные злодеяния в истории человечества можно понять, только если признать реальностью то безумие, которое охватило миллионы честных немцев и которое сейчас снова начинает расползаться по миру. Идеологию нацизма невозможно объяснить, если не принять во внимание влияние концепции нацистских оккультистов, считавших человеческую злобу способом духовного освобождения и придававших ей магический смысл. Дьявол завладел их душами… Генрих Гиммлер и его маги вызывали его в эсэсовском замке Вевельсбург, и дьявол являлся.
– Это вы рассказываете своим клиентам во время экскурсий, чтобы произвести на них наибольшее впечатление?
– Думайте, что хотите, но я не сомневаюсь, что эта оккультная вера шефа СС распространилась среди его подчиненных и многие из них создали свои собственные тайные общества в городах, где жили до войны, с ритуалами и символами, выбранными согласно их эзотерическим убеждениям и дьявольским целям. Большинство из них исчезли после разгрома немецкой армии в 1945-м. Но «стражи смерти» продолжают собираться, исполнять свои ритуалы и до сих пор верят в бессмертие идеалов нацизма. По этой причине они выбрали своим символом трискель, иначе называемый трискелион, являющийся геометрическим
– Почему вы так уверены в том, что сейчас сказали? В комиссариате вы говорили, что это предстоит установить мне.
– Экскурсоводу приходится просматривать множество документов, если он хочет быть честным со своими клиентами. Значение этого символа я выяснил уже очень давно, еще в ту пору, когда учился на историческом факультете университета. В поисках информации в библиотеке я наткнулся на докторскую диссертацию одного профессора из бывшей Германской Демократической Республики о деятельности СС в Лейпциге и о том, что до прихода американских войск Гитлер часто приезжал сюда с тайными визитами.
– Знаете что, господин Ластоон, – сказал Клаус Бауман, наклонившись вперед и угрожающе приблизив свои глаза к глазам гида. Густав Ластоон молча выдержал его взгляд, и инспектор продолжил: – Если бы все, что вы говорили с того момента, как обнаружили трупы, было правдой, то сценография и мотив преступления были бы полностью разгаданы меньше чем за двенадцать часов с момента смерти девушек. И все благодаря вам и вашим знаниям. Слишком уж все идеально, вам не кажется? – закончил Клаус Бауман. Произнося последние слова, он позволил ироничной усмешке скользнуть по его губам.
– А почему должно быть иначе?
– Потому что я до сих пор не понимаю, какова ваша истинная роль в этой зловещей истории.
– Я вам уже объяснял, что принял в ней участие не по своей воле. Ищите «стражей смерти», и найдете убийц этих девушек.
Клаус Бауман смягчил испытующий тон своего голоса, но продолжал смотреть на кладбищенского гида тяжелым взглядом.
– Дайте мне доказательства, господин Ластоон. Доказательства, а не легенды.
Этим вечером Клаус Бауман не ужинал дома. Ингрид просила, чтобы он разбудил ее независимо от того, в котором часу вернется.
Поговорив с женой о деле, которое он расследовал, инспектор заказал по телефону пиццу «Неаполитано» и сильно охлажденную банку пива и снова сосредоточился на написании отчета. Комиссар хотел прочитать его рано утром, перед тем, как будет лично говорить с министром.
Свет от настольной лампы падал на клавиатуру ноутбука, но вся комната утопала во мраке. В ушах Клауса Баумана торчали наушники. Он слушал музыку. Такую же мрачную, как прожитый день.
С тех пор, как на рассвете он увидел трупы и всю сценографию места преступления, он не переставая пытался найти разумное объяснение тому, что произошло до и после смерти пяти девушек. Судебные медики однозначно установили, что все девушки умерли в одно и то же время и по одной и той же причине. Однако расследование могло идти в разных направлениях: от странного группового самоубийства, или ритуального убийства, совершенного неизвестной сектой, до преступления, совершенного торговцами сексом и молодыми женщинами, или языческого обряда, совершенного тайным нацистским обществом.