Пена
Шрифт:
Махонин. А что особенного? Ты помрешь - я и у тебя постою. Да еще на гражданской панихиде выступлю. Словом, скажу, какой ты был распрекрасный нужный человек!
Полудушкин. Заранее благодарю, Пал Палыч! Хотя хотелось бы, конечно, это выступление несколько оттянуть.
Махонин. Ладно. Оттянем. Желаю тебе кавказского долголетия.
Полудушкин. Благодарю. (Заходит в приемную. Тамаре.) Вот так! Дела идут, контора пишет! (Уходит.)
Тамара смеется ему вслед.
Появляется Кочевряжнев.
Кочевряжнев. У себя?
Махонин. Заходи. Ты разве не в отпуске? Когда едешь, бессердечный человек.
Кочевряжнев. В пятницу.
Махонин (улыбаясь). Нашлось сердце-то?..
Кочевряжнев (смущенно). Нашлось... (Качает головой.) Надо же... Такое написать...
Махонин. Здорово он тебя тогда разыграл. Здорово. А ты и клюнул. Эх ты!
Кочевряжнев. Так ведь доктор же! Кто мог знать, что он нашему Мишкину племянником доводится?
Махонин. Садись... Кстати, почему ты "нашему" Мишкину тогда в квартире отказал? Он же был у нас первоочередником.
Кочевряжнев (помолчав). Я знал, что он помрет. Он был неизлечим. Дали бы ему квартиру, он все равно долго бы не протянул. Ну и что бы выгадали? Сперва потеряли бы квартиру, а потом человека. А у нас всего две однокомнатных было. Жаль, конечно, Мишкина, но что поделаешь.
Махонин. А кому же эта квартира досталась?
Кочевряжнев (уклоняясь от прямого ответа). Да тут, понимаешь...
Махонин. Кому, говорю, мишкинская квартира досталась?
Кочевряжнев. А?.. Провели мы с ней одну операцию... выделили, так сказать, на улучшение... Ну, да бог с ней!
Махонин. Все твои делишки? Слушаю тебя.
Кочевряжнев (меняя тему разговора). Я к тебе по поводу нашего ученого совета. Набросал я тут списочек... Посмотри. (Протягивает Махонину список.) Половину, а то и больше, надо заменять.
Махонин. А я что говорил? Я всегда бываю прав.
Кочевряжнев. Верно. Сейчас у нас не ученый совет, а какой-то птичий базар. Вольница запорожская. То им не нравится, это им не подходит. Голосуют против. Остаются при особом мнении. Куда это годится? Ученый совет должен быть в наших руках таким инструментом, который нам нужен.
Махонин (просматривая список). Кто это?
Кочевряжнев. Свиньин.
Махонин. Свиньин? Вертихонина зачем включил? Он же дурак.
Кочевряжнев. Ну и что ж, что дурак, а проголосует как умный. Я и Фикашкина по этой причине наметил. Он хоть и не дурак, а начальству в рот смотрит. Он кого хочешь завалит, кого нужно будет - проведет. Только намекни.
Махонин. В таком случае почему ты Айяйяйкина оставил?
Кочевряжнев. Да шут с ним, с Айяйяйкиным, Пал Палыч! У нас двое таких Айяйяйкин и Ахахашин. Пусть себе против голосуют... Пусть при особом мнении остаются. Пусть! Зато свежая струя... У всех на виду. Один-два ничего не решают. Решает большинство, а в большинстве у нас будут
Махонин. Пожалуй, ты прав, Эгигий! Трудно с тобой не согласиться. (Отстраняя список.) Ох эти ученые советы, сколько людям крови поперепортили! Помню, когда я на кандидатскую выходил, меня чуть живьем не съели. Пронесло! Молод я тогда был. Вынослив.
Кочевряжнев. Кстати, как с докторской? Продвигается?
Махонин. Не знаю, что сказать... Трудно... Дай срок... Третий год по ночам да все выходные и праздники над ней сижу. Так трудно. Так трудно. Посмотрим. В этом году, может, на защиту выйду.
Кочевряжнев. Теперь с этим делом строго стало. Не как раньше. Теперь ВАКу большие права даны. За грубые нарушения установленного порядка этой самой защиты они запросто ученые звания и степени отнимать могут.
Махонин. И правильно. Давно пора ВАКу дать такие права. Сколько у нас этих липовых кандидатов да докторов развелось?! Хоть пруд пруди. А нам чего бояться? Волков бояться - в лес не ходить.
Кочевряжнев. Ясное дело. Попытка - не пытка. (Поднимается.) У меня небольшое совещаньице на двенадцать ноль-ноль назначено. Значит, обо всем договорились? Списочек у себя оставишь?
Махонин. Оставлю! Помозгую еще. Пошлифую. (Вспомнив что-то.) Да! Эгигий! Не в службу, а в дружбу. Надо мне тут одну дивчину на работу устроить. Запиши фамилию!
Кочевряжнев. Записываю.
Махонин. Потусторонняя Лидия Андреевна.
Кочевряжнев. Записал. Что она может делать?
Махонин. Определи ее в лаборантки. Надо! Помоги!
Кочевряжнев. Будет сделано.
Кочевряжнев уходит. В приемной появляется Солома.
Тамара. Молодой человек! Вы к кому?
Солома. Я к Пал Палычу. Он меня ждет.
Тамара. Сейчас доложу. Откуда вы?
Солома. Не важно. Важно, что я здесь, а он меня ждет.
Тамара. А у нас так принято. Без доклада я вас не пропущу.
Солома возвращается к столу секретаря, садится.
Солома. Доложите.
Из кабинета выходит Пал Палыч.
Пал Палыч! Не пускают к вам!
Махонин (радостно). Товарищ Солома! Очень рад. Значит, приехали?
Солома. Строгие у вас, однако, порядки!
Тамара. А нам все равно, что сено, что солома.
Солома. Вы прекрасный секретарь! Шефа надо охранять!
Махонин (Соломе). Проходите, пожалуйста! (Тамаре.) Ко мне никого не пускать! Меня нет! Я в главке! Прошу!
Махонин и Солома проходят в кабинет.
Значит, будем работать?
Солома. Значит, будем работать!
Махонин. Товарищ Солома, могу я быть с вами откровенным?
Солома. Не здесь... Не здесь...
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Обстановка первой картины. В той же позе сидит ожидающий
кого-то Полудушкин. Так же как в первой картине,
появляется Махонина. Только на этот раз она в брюках и