Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность (сборник)
Шрифт:
– Вероятно, не может найти получателя, – предположил констебль, по привычке используя терминологию, принятую в судебных заседаниях.
– Вероятно, не может найти этот дурацкий корабль, уж не говоря о море! А может, просто утонула и с концами, – яростно пробормотал таксист.
– Уверен, все обстоит не так серьезно.
– А чем, по-вашему, я зарабатываю на хлеб? Двенадцать шиллингов и шесть пенсов – когда и как я их получу, а? Нет, ей-богу, плакали мои денежки, так что придется искать нового клиента.
– На вашем месте я бы не торопился, – посоветовал ему Мойр. –
– Тот хмырь из ящика, который рекламирует купальники от Джолиона и ведет шоу «Упакуй свои беды в старый мешок»?
– Точно. И сдается мне, она увидела его и не может оторвать взгляда. Все девицы просто сходят с ума по этому Обину Дейлу.
– Глупые коровы, – пробормотал таксист. – Подумаешь, какой-то хмырь из телека!
– Так почему бы вам не попробовать подойти к кораблю и поискать ее там?
– Черт, да с какой стати?
– Идемте. Я тоже пойду с вами. Покажу вам дорогу.
Таксист пробормотал что-то неразборчивое, однако вылез из машины, и они вместе двинулись по проходу. Он был довольно длинный, и тьма тут стояла – хоть глаз выколи, но впереди сквозь туман светилось расплывчатое пятно пристани. Наконец они вышли к ней и оказались почти у самого корабля. Корма нависала над причалом, сквозь пелену просвечивало название судна: «МЫС ФАРУЭЛЛ ГЛАЗГО».
Добрая половина люков в этой части и в середине была уже задраена, лишь в носовой части продолжалась погрузка. На корме у освещенного трапа стоял, опираясь о поручни, матрос. Мойр поднял голову.
– Эй, приятель! Не видели здесь девушку, которая проносила цветы на борт? – спросил он.
– Часа два тому назад?
– Да нет, около получаса.
– Никого похожего не видел с тех пор, как подошел сюда, а было это, когда пробило восемь склянок.
– Послушай! – крикнул таксист. – Но она должна была пройти здесь.
– Никого тут не было. Я здесь на дежурстве. И никаких цветов на борт не проносили после того, как пробило восемь склянок.
– Ладно, ладно, мы поняли, – раздраженно проворчал таксист. – Склянки, это надо же!
– Все пассажиры уже на борту? – поинтересовался Мойр.
– Последний зашел минут пять назад. Так что коробочка полна, все в сборе, в том числе и мистер Обин Дейл. Хотя вы ни за что бы его не узнали, ведь он распрощался со своими бакенбардами. Прямо на себя не похож! О господи, – матрос взмахнул рукой, указывая то ли на свой подбородок, то ли на шею. – Нет, ему это не идет, придется, видно, отращивать снова, – добавил он.
– Ну а кого-нибудь еще не заметили? Того, кто как бы не на своем месте?
– Здрасте-пожалуйста! Да что случилось-то?
– Пока, насколько мне известно, ничего. Ровным счетом ничего.
– Как же тихо, – заметил матрос. – В тумане всегда так тихо. – Он сплюнул за борт. – Я тут слышал, как поет какой-то бедолага, – сообщил он. – Только голос довольно странный. Вроде бы женский, но не знаю, не уверен. Да и мелодия тоже какая-то незнакомая.
Мойр выждал секунду-другую, потом произнес:
– Что ж, еще раз спасибо, служивый. А мы
Они с водителем отошли на достаточное расстояние, и тогда, откашлявшись, потому что от тумана сильно першило в горле, Мойр поинтересовался:
– Ну а как она выглядела, папаша? Было на что посмотреть?
Водитель выдал ему довольно путаное и невнятное описание своей пассажирки, где единственной зацепкой могли послужить светлые волосы, уложенные в прическу по последней моде. Поразмыслив еще немного, таксист вспомнил туфельки на шпильках. Когда девушка выходила из машины, каблучок одной туфли застрял в щели между двумя планками, и ей пришлось вызволять обувь.
Мойр внимательно слушал.
– Что ж, спасибо, – сказал он. – А теперь, думаю, надо бы мне пойти и самому осмотреться. А вы возвращайтесь в свой кэб и ждите там. Ждите, поняли меня?
Предложение вызвало новую волну недовольства, но констебль умел настоять на своем, и таксист, хоть и нехотя, вернулся к машине. Мойр проводил его глазами, затем двинулся в сторону стоявшей впереди лебедки, где грузчики встретили его подозрительными и настороженными взглядами, которыми в определенных кругах встречают полицейских. Мойр спросил их, не видели ли они здесь девушку, и повторил описание таксиста. Однако ни один из этих ребят вроде бы не видел.
Он уже развернулся к ним спиной, как вдруг один из парней спросил:
– Что, снова неприятности, мистер коп?
– Я бы так не сказал, – легкомысленно отмахнулся Мойр. Но тут послышался чей-то другой решительный голос:
– Что ж никак не поймаете Цветочного Убийцу, а, начальник?
– Не теряем надежды поймать, дружище, – добродушно ответил Мойр. И отошел с озабоченным видом – ведь он как-никак на службе.
И принялся искать девушку из цветочного магазина. На пристани полно темных уголков. Он медленно двигался вперед, посвечивал фонариком под платформами, за выгруженными тюками, в щели между строениями и горами какого-то груза. И даже направил луч на темную поверхность воды, где его поджидали неприятные, но не имеющие отношения к делу открытия.
Тем временем суета и шум на борту «Мыса Фаруэлл» понемногу стихли. Мойр услышал, как подняли передний трап, поднял голову и увидел отсыревшего и безвольно обвисшего в тумане Синего Питера [2] . Докеры, завершившие погрузку, прошли через ангар, и постепенно голоса их стихли.
Констебль вернулся в проход. В самом дальнем его конце все еще стояло такси. По дороге на пристань они с водителем шли очень быстро, теперь же Мойр передвигался со скоростью улитки и светил фонариком. Он знал, что поверхности строений, затянутые темнотой и туманом, выглядят сплошными стенами, но на самом деле между этими сооружениями имелись проходы, пусть и узенькие. В одном месте от главного прохода открывался еле заметный сейчас проулок, и там царила чернильная тьма.
2
Синий Питер – флаг отплытия, сигнал о выходе в море.