Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность (сборник)
Шрифт:
– Готов поклясться, – растерянно пробормотал Денис, – этот тип – настоящее шило в заднице. Мы еще хлебнем с ним горя.
Собрат по вере отца Джордана помог ему разложить скромные пожитки в каюте. Закончив с этим, священники посмотрели друг на друга с несколько неуверенным и озабоченным видом людей, которым предстоит скорое расставание.
– Что ж, – заговорили они одновременно, и отец Джордан продолжил: – Очень мило, что вы проводили меня, проделали весь этот путь. Я был рад вашей компании.
– Вы? – восхищенно заметил коллега. –
Отец Джордан улыбнулся и спросил:
– Что-нибудь желаете сказать мне на прощанье?
– Ничего такого, что соответствовало бы случаю. Просто я… ну, вдруг понял, как это много значит для меня – иметь перед глазами пример столь доблестного служения. Такой, как вы…
– Человек мой дорогой!
– Нет, правда! Вы поразили меня, отец, столь глубоким и ревностным служением Господу нашему и Его церкви. Да будет вам известно, все наши братья просто восхищаются вами! И еще, думаю, все мы знаем о вас гораздо меньше, чем друг о друге. Тут на днях отец Бернар сказал, что, хотя наш орден не связан обетом молчания, вы всегда будете придерживаться своего правила молчания духовного.
– Не уверен, что столь уж восхищен этим афоризмом отца Бернара.
– Вот как? Но он имел в виду только хорошее. Нет, правда. Вот я, к примеру, слишком много болтаю. Надеюсь, что в самом скором времени возьму себя в руки и перестану. Прощайте, отец. Да благословит вас Господь!
– И вас тоже, мой дорогой. Пойду провожу вас до автобуса.
– О нет, пожалуйста…
– Мне будет приятно.
Они прошли на нижнюю палубу. Отец Джордан перемолвился словечком с матросом, дежурившим у трапа, и оба священника сошли на берег. Моряк наблюдал за тем, как они идут по причалу к зданию морского вокзала, туда, где находилась автобусная остановка. В своих черных сутанах и шляпах они походили на привидения. Вскоре туман поглотил их. А примерно через полчаса отец Джордан вернулся уже один. Было пятнадцать минут двенадцатого.
Каюта мисс Эббот находилась ровно напротив каюты миссис Диллингтон-Блик. Ее владелица быстро и аккуратно распаковала свои сумки, бережно, точно некие церемониальные одеяния, разместила сложенные предметы туалета в шкафчике. Все наряды отличались строгостью. На дне второй сумки лежала пачка нот. В кармане жакета – фотография. То был снимок женщины примерно того же возраста, что и мисс Эббот, довольно хорошенькой, но с грустным разочарованным взглядом. Мисс Эббот смотрела на снимок, пытаясь побороть чувство отчаяния и отвращения, затем уселась на койку, зажав крупные ладони между коленями. Шло время. Судно слегка покачивалось у причала. Мисс Эббот услышала громкий бархатистый смех миссис Диллингтон-Блик, и ей немного полегчало. Прибывали новые пассажиры, слышались шаги над головой и какая-то возня и крики на причале. Откуда-то из дальнего конца пассажирского отсека доносился звучный и властный мужской голос, показавшийся знакомым. Вскоре мисс Эббот
– Что ж, тогда иди, ступай, если можешь.
Подруга зашагала по коридору. Но очень скоро вернулась и возбужденно воскликнула:
– Так оно и есть, дорогая! Он ее сбрил! Стюард мне сказал. Надо же, Обин Дейл, вон что учудил! Дорогая, но это же просто сенсация! Тебе повезло!
Тут раздался новый взрыв смеха, затем миссис Диллингтон-Блик заметила, что ждет не дождется, когда они попадут в тропики и она сможет надеть новый купальник от Джолиона. А потом дверь в каюту захлопнулась, и их голоса стихли.
– Идиотки, – пробормотала сквозь зубы мисс Эббот. Сама она была совершенно безразлична к телевизионным знаменитостям. А затем она принялась размышлять над тем, стоит ли выбрасывать фотографию за борт, как только они выйдут в открытое море. Может, лучше порвать ее на мелкие кусочки прямо сейчас и бросить в корзину для мусора? Или же выбросить в гавани? Но как одинока будет она тогда! Мисс Эббот забарабанила пальцами с крупными костяшками по худым коленкам, и тут в голову пришла другая мысль: что, если ей самой броситься за борт прямо в гавани? Вода наверняка жутко холодная и грязная, там плавают разные отбросы – отвратительно!
– О боже! – пробормотала мисс Эббот. – Все же я чертовски несчастное существо!
Тут к ней в каюту постучался Денис.
– Вам телеграмма, мисс Эббот, – пропел он.
– Телеграмма? Мне? Неужели?
Он открыл дверь и вошел.
Мисс Эббот взяла телеграмму и вскрыла ее дрожащими руками.
«Дорогая Эбби я в отчаянии пожалуйста напиши или если еще не поздно позвони. Ф.»
Денис топтался у порога. Мисс Эббот спросила дрожащим голосом:
– Еще не поздно отправить ответ?
– Ну… да. То есть я хотел сказать…
– Или позвонить? Могу я позвонить?
– Да, на борту есть телефон, но я только что проходил мимо и видел, возле него выстроилась целая очередь.
– А сколько осталось до отплытия?
– Около часа, но телефон отключают раньше.
– Но это крайне важно, – в отчаянии протянула мисс Эббот. – И очень срочно.
– Сожалею.
– Погодите. Я вроде бы видела будку телефона-автомата в доках? Ну, неподалеку от автобусной остановки?
– Да, верно, – весело подхватил Денис. – Вы очень наблюдательны.
– Тогда я еще успею сбегать туда и позвонить, правильно?
– Времени у вас полно, мисс Эббот. Просто уйма времени.
– Тогда я сбегаю. Прямо сейчас.
– Но в обеденном зале подают кофе и сандвичи.
– Я не хочу. Лучше сбегаю позвонить.
– На улице холодно. Жуткий колотун. Надо бы накинуть пальто, мисс Эббот.
– Это не важно. Впрочем, ладно. Спасибо вам.
Она выдернула из шкафа пальто, схватила сумочку и выбежала из каюты.
– Сперва прямо, по прогулочной палубе, потом свернете направо, – крикнул он ей вслед и добавил: – Смотрите не заблудитесь в тумане.