Пенитель моря
Шрифт:
— Шарлатанская проделка разыграна мастерски, — промолвил молодой капитан, когда лодка отошла на такое расстояние от корсара, что пассажиры ее могли считать себя в безопасности. — Корсар дает этим знать, что скоро выйдет в открытое море. Перемена плаща этой фигуры служит сигналом для экипажа бригантины. Я обязан, с своей стороны, опередить их, хотя, сказать правду, они не спят на своем посту.
Прошло минут десять в молчании. Лодка вышла из бухты и теперь неслась по заливу. Лудлов сидел молча, подавленный новой
— Неудачной вышла наша попытка захватить бригантину, милый Ярн! — сказал наконец Лудлов, когда лодка вступила в воды залива. — Ради нашей чести не будем заносить эту поездку в корабельный журнал. Я уверен, что ты уже сообразил, в чем дело.
— Надеюсь, ваша честь, что я знаю свои обязанности, состоящие прежде всего в повиновении приказаниям начальства, — ответил матрос. — Перерезать ножом канат вообще работа довольно медленная. Но перерезать канат этой бригантины… Нет еще такого ножа, который бы сделал это.
— А что думают матросы относительно бригантины?
— Что мы будем преследовать ее до тех пор, пока не будет съеден последний бисквит и выпита последняя бочка воды. Что касается Пенителя Моря, то мнения различны, но в общем они сходятся в том, что это такой моряк, равного которому нет на всем океане.
— Жаль, что мои люди такого плохого мнения о нашей ловкости. Нам просто не везло до сих пор. Будь мы в открытом море да имей немного ветру, — и «Кокетка» не посмотрела бы на «Волшебницу»! Что же касается Пенителя Моря, то все же он в наших руках пленником.
— Разве ваша честь принимает куколку, которую мы давеча поймали на этом самом челне, за страшного корсара? — спросил Ярн, переставая на минуту грести. — У нас думают, что Пенитель, наоборот, ростом гигант, плечи — косая сажень…
— Я имею причины думать, что вы все ошибаетесь. Как более умные люди, чем другие наши товарищи, не лучше ли мы сделаем, если будем молчать обо всем этом? Вот монета с изображением французского Людовика, нашего главного врага. Можешь распорядиться ею, как тебе угодно. Помни, однако, что наша нынешняя поездка должна остаться в строгом секрете.
Бравый Боб, конечно, с удовольствием принял монету и не преминул, как водится, рассыпаться в заверениях относительно своей скромности. И он сдержал свое слово, по крайней мере… в этот день. Тщетно товарищи старались выпытать что-либо относительно его экскурсии с капитаном. Он отделывался лишь косвенными намеками и притом весьма двусмысленного свойства. Результат получился совершенно противоположный тому, на что рассчитывал Лудлов. Разноречивые мнения о характере бригантины еще более взволновали умы матросов.
Поднявшись на свой корабль, Лудлов пошел навестить своего пленника. Контрабандист имел вид хотя и печальный, но совершенно спокойный. Надобно заметить, что его прибытие
Лудлов мог заметить, что скептицизм Роберта Ярна разделяется большинством экипажа, но не желал его опровергать, имея в виду интересы Алиды.
Итак, отдав мимоходом кой-какие приказания, капитан спустился к контрабандисту, который пока занимал его собственную каюту.
— Кают-компания свободна, и вы можете занять ее, господин Сидрифт, — сказал он, отворив дверь соседней каюты. — Очень вероятно, что вам придется долго пробыть у нас, если, впрочем, вы не захотите сократить это время, войдя со мною в соглашение относительно сдачи вашей бригантины. В последнем случае…
— Вы сделаете мне предложение, — холодно добавил Сидрифт.
Оглянувшись назад, чтобы удостовериться, что никого постороннего нет, Лудлов решительно подошел к своему пленнику.
— Будем говорить откровенно, как моряки. Прекрасная Алида дороже для меня, нежели была и будет всякая другая женщина. Излишне вам говорить, какие события имели место. Любите вы ее?
— Да.
— А вас она любит? Не бойтесь доверить эту тайну человеку, который никогда не злоупотребит ею. Платит она вам взаимностью?
Контрабандист с достоинством отступил назад. Однако, быстро принял прежний любезный вид и с жаром сказал:
— Никто не должен говорить о склонности женщины, кроме ее самой, капитан Лудлов. Едва ли найдется когда-либо человек, питающий такое же уважение к ним, как я.
— Подобные чувства, конечно, делают вам честь, Нельзя не пожалеть, что…
— Вы, кажется, хотели что-то предложить мне относительно бригантины?
— Я хотел сказать, что если она немедленно будет сдана мне, то мы найдем средства смягчить этот удар для тех, кому она дорога…
При этих словах контрабандист слегка побледнел, и на лице его отразилась тревога. Однако, она быстро рассеялась, и улыбка снова заиграла на его губах.
— Не построен еще киль того корабля, который должен захватить «Морскую Волшебницу». Не выткано еще полотно для парусов его, — сказал он спокойно. — Мы не спим, когда наступает минута опасности.
— Я ездил разузнавать положение бригантины. Я был около нее. Теперь остается принять необходимые меры, чтобы завладеть ею окончательно.
Наружно совершенно спокойный контрабандист слушал Лудлова, затаив дыхание.
— Что же, вы нашли моих людей на своем посту? — небрежно обронил он.
— Настолько на своем посту, что я подъехал, как уже говорил, чуть не к самому борту, не будучи ими замечен. Если бы у меня было что-нибудь под рукой в ту минуту, достаточно было бы нескольких секунд, чтобы перерезать якорный канат и посадить вашу бригантину на мель.