Пепел Ара-Лима.
Шрифт:
В тишине своих покоев, при свете волшебного огня, освещавшего стол и раскрытую толстую книгу, оплетенную в железный переплет, сидел колдун Самаэль. Руки его спокойно лежали на страницах фолианта, на которых любой житель не разобрал бы ни слова. Это была очень древняя книга, хранившая в себе знания давно ставших прахом крестоносцев. Глаза Самаэля были прикрыты. Колдун просто дремал, устав от дневных дел.
Созданный колдуном свет неторопливо перескочил с книги на седые волосы, сполз на пол, задержался на витом посохе, прислоненном к тяжелому креслу. Внимание его
Сияние, сначала слабое, закружилось голубыми искрами, образовывая небольшой водоворот.
Волшебный свет только на миг прикоснулся к сиянию, испуганно отпрянул от него и торопливо метнулся к колдуну, заметался на его ладонях.
— Что? — веки Самаэля дернулись. Он вскинул голову, взглянул на затихший огонек в своих руках. Резко обернулся к окну, всматриваясь в пляшущие неясные тени. И, заметив водоворот из искр, торопливо вскинул руку, освещая комнату полным светом.
Водоворот искр, невероятно быстро увеличиваясь в размерах, вдруг рассыпался на миллионы крошечных огоньков. На том месте, где только что кружились огни, стоял прозрачный силуэт человека:
— А ты неплохо устроился, Самаэль, — появившийся гость медленно обвел взглядом покои колдуна. — Уютно, и, должно быть, тепло. А в моих подвалах, хе-хе, мерзко и сыро.
— Горгоний? — крестоносец торопливо схватил посох с золотым набалдашником и, направив конец его на фигуру мага, коротко дернул посох. Из крепкого, словно камень, дерева, выскочила тонкая молния, пробила насквозь Горгония, следом за ним разворотила подоконник и улетала к звездам.
— Чем старее, тем тяжелее просыпаться. Да, мой старый друг? — Горгоний похлопал руками по тому месту, куда вошло узкое лезвие молнии. — К сожалению призматические духи нематериальны. Иначе, хе-хе, вместо меня здесь стояли бы с десяток боевых Избранных, которые не стали бы развлекать моего старого друга долгими и нудными разговорами.
— Как ты нашел меня? — Самаэль отложил бесполезный посох, подошел к Горгонию и, мгновение поразмышляв, сунул руку прямо в грудь прозрачной фигуре.
— С детства не люблю щекотки, — захихикал маг, поеживаясь. — Хоть и знаю, что далеко ты, но все равно, умоляю, не прикасайся ко мне. Иначе, хе-хе, умру от смеха.
— Что делает здесь такое презренное существо, как Избранный? — крестоносец быстро осмотрел комнату, заполняя светом все темные углы.
— Ты все также осторожен, как и тогда, при нашей последней встрече. Не волнуйся, крестоносец. Я еще не настолько силен, чтобы принести с собой неприятности. Пока еще, — многозначительно добавил маг. — И не называй старого друга существом. Ты прекрасно знаешь, каких трудов мне стоило найти тебя и поговорить с тобой.
— Ровно двести невинных душ, — нахмурив густые брови, колдун отошел к столу и встал подле него, облокотясь на край.
— Хе-хе! Ты даже помнишь число составляющих. У тебя всегда была превосходная память. А вот мне пришлось переворошить кучу книг, чтобы найти заклинание и список нужных ингредиентов.
— Если хочешь что-то сообщить мне, то сделай это поскорее. С каждой секундой тебя покидает одна душа, — неприязнь слышалась в голосе Самаэля.
— Ты прав, мой друг. Тебя интересует, ради
Образ мага вдруг смешался и перед Самаэлем появилась призрачная фигура телохранителя Элибра.
— Именно об этом я и хочу поговорить, — сказал майр голосом Горгония. — Этот мертвый кусок мяса неразумно показался на глаза человека, который хоть и не являлся моим соглядатаем, но в свое время видел телохранителя короля Хеседа еще в более живом, хе-хе, состоянии. Помнишь караванного мастера?
— Подлый скот! — скривился Самаэль.
— Именно, — поддакнул маг, превращаясь в испуганного караванного мастера, у которого во лбу зияло отверстие, по краям которого виделись прилипшие куски мозгов, — За это я его, хе-хе, сбросил в свой колодец. Предварительно поковырявшись в его памяти. Хорошая работа для Избранного, согласись.
Колдун молчал, наблюдая за превращениями Горгония.
Неожиданно маг перестал хихикать и завизжал:
— Вы, крестоносцы нарушили Старый Договор и перешли Грань! Вы разрушили печать, удерживающую этот мир в равновесии. Вы подло обманули звезды, которым мы давали страшную клятву. Знаешь ли ты, ничтожный крестоносец, что сделали вы?
Маг Горгоний вспыхнул и превратился в страшное существо, не имеющее ничего общего с человеком.
— Совет Крестоносцев не имеет к этому никакого отношения, — глухо проговорил Самаэль. — Это исключительно мое действие, которое не является нарушением Старого Договора. Я больше не являюсь членом Совета.
Маг превратился в самого себя. Смотрел на Самаэля с какой-то жалостью:
— Ты сам веришь в то, что сказал? Или настолько поглупел? Ты Хранитель, а значит, все твои поступки, пусть даже и не согласованные с Советом Крестоносцев, влияют на равновесие многократно. Тебе ли этого не знать. Пожалел мальчишку?
— Тебе этого не понять.
— Хе-хе. Вы всегда считали себя лучше нас, Избранных. Но, видишь как все получилось? Вы первыми нарушили Договор, и теперь у нас развязаны руки. Собственно, я нашел тебя, чтобы сообщить, готовься к неприятностям, Самаэль. Мы намерены взять реванш за старые поражения.
— Совет Крестоносцев не допустит этого.
— Совет? — Горгоний расхохотался так сильно, что прозрачное его существо всколыхнулось рябью. — Твои древние старики забились в кельи и говорят с звездами. Они, в отличие от тебя, неимоверно стары и им нет никакого дела ни до аралимовского мальчишки, ни до самого Ара-Лима. И уж тем более нет теперь никакого дела до тебя, мой друг.
— Ты все равно проиграешь, — Самаэль постарался, чтобы голос его был тверд, но это ему плохо удалось.
Горгоний зачесался, сморщив лицо:
— Я видел то, что осталось от нашего легриона. Ваша победа впечатляет. Варвары сломили отборную армию Кэтера. Но теперь все будет иначе. У империи много солдат. И Избранные жаждут помочь им. Мое время заканчивается. Я ухожу. Но ты, мой старый, но не слишком приятный друг, помни, теперь начнется другая война. Война не за королевства и земли, не за души ничтожных людей и даже не за золото всего мира. Начинается война за власть. Хочу, чтобы ты знал это и приготовился к своему последнему часу. Видишь, как я добр к тебе. До встречи, Самаэль. Надеюсь, до очень скорой встречи.