Пепел Асгарда
Шрифт:
Райна помолчала, обдумывая услышанное.
– Она, конечно, обожает рисоваться, отец. Что правда, то правда, живёт подобно лицедею на сцене. Но… мне как-то не понравилось, что она всё время вспоминала великого Хедина, Познавшего Тьму.
– Женские штучки, – пожал плечами Отец Дружин. – Помню, как ссорились асиньи, заподозрив, что кто-то строит глазки чужому мужу.
– Здесь не «глазки», – возразила валькирия. – Она, по-моему, до сих пор помнит обиду и не прочь отомстить.
– Отомстить? Оружейница? – расхохотался Один. – Дочь моя, в Упорядоченном есть очень, очень много разных созданий, что мечтали
– Хорошо, отец. Не буду. Просто забывать про такое не следует.
– Забывать не следует, но давать подобным созданиям власть над собой, давать их страхам силу тебе приказывать – нельзя ни в коем случае, – наставительно сказал Отец Богов. Прихлебнул из высокой кружки: – Не говорю тебе «забудь про Айвли». Ты не забудешь всё равно, она ведь сработала твой меч. Но пусть её слова останутся словами, не более.
Валькирия опустила глаза и молча кивнула. Сказанное Одином не убеждало, отнюдь. Весь огромный опыт воительницы, сражавшейся во множестве войн, ударявшей по рукам со множеством нанимателей, научившейся различать правду и ложь – не давал согласиться, как бы того ни хотелось для собственного спокойствия.
– Тогда, отец, давай двигаться. Айвли говорила, что эту ночь нам надо провести под звёздами, дать клинкам «подышать».
– Вот эти её слова мы и исполним, – поднялся Один. – А про всё остальное лучше и не думать. Найдётся более важное.
Валькирия кивнула.
– Что же, отец?
– Куда мы направимся дальше, конечно же!
– Именно так, повелитель. Так куда же?
Лицо Отца Дружин на миг словно окаменело.
– Асгард, моя Рандгрид. Нас ждёт Асгард, вернее, он нас уже заждался.
– Что же мы станем там делать, отец? На месте Валгаллы не осталось ничего, даже развалин.
– Остался пепел. – Взгляд Одина затуманился, он смотрел куда-то вдаль, сквозь стены уютного трактира. – Осталась память. А у нас с тобой – возрождённая сила тех времён.
Райна вздохнула.
– Отец, не хочу быть непочтительной, но… разве могла альвийка за семь дней возродить силу нашего исконного дома? Да и что это такое – «сила Асгарда»? Есть магия всего Упорядоченного, есть разные способы пускать её в ход, а «сила Асгарда» – что это? Раньше, до Битвы, мы многое не знали, теперь это не так. Но…
– Ты всё поймёшь, дочь. Поверь, я тебя прекрасно понимаю, все твои тревоги, все недоумения. Но жребий брошен, колесо покатилось, нам – и никому – его уже не остановить.
– К-какое колесо? – вздрогнула валькирия. – Знаешь, отец, в своё время мне довелось участвовать в одном походе, я упоминала – против так называемых Безумных Богов. Никакими богами они, конечно же, не были, просто им этого очень хотелось. Вот они тоже обожали такие слова – «лавина сорвалась», «волна обрушилась» и так далее.
– И что же, дочка? – против ожиданий Райны, Старый Хрофт совершенно не казался разгневанным.
– Я не хочу, чтобы мой отец, которого я нашла после стольких веков одиночества, выглядел бы как шут. – Голос воительницы сорвался, брови изломило, она едва сдерживала слёзы. – А когда ты так говоришь, то…
Один поднялся, по-медвежьи облапил дочь, прижимая к груди. И ласково, с прорывающейся неожиданно для него самого нежностью, шепнул в ухо, так, что не уловили бы никаких кристаллы альвов:
– Пусть все так и думают. Шут… это прекрасно. Тс-с-с! Ни слова больше. – Он отодвинулся, осторожно поправляя выбившуюся прядь волос валькирии. – Всё будет хорошо, и ты всё поймёшь, – добавил он громко, напоказ.
Как и велела Айвли, они ехали верхами по залитым звёздным светом полям Альвланда. Иногда казалось, что огней на земле больше, чем звёзд на небе – справа и слева, спереди и сзади перемигивалось хрустально-чистое разноцветье. Холодное, потому что свет там давали рукотворные кристаллы альвов, их величайшее сокровище и тайная гордость.
Оба меча, и валькирии, и Старого Хрофта, купались в прохладном сиянии. Далеко окрест катились плавные волны холмов центрального Альвланда, лезвия рассекали ночной воздух, а Райна не могла отделаться от мысли – кого на самом деле предстоит рубить её новому оружию? Альвийка-оружейница сотворила его не просто так, в возрождённой стали крылся какой-то тайный умысел, тем более коварный, что никаких заклятий на него Айвли не наложила. Чары Райна ощутила бы тут же, в низкую и грозную мелодию старой стали немедля вплёлся бы диссонанс.
Владыка Асгарда и его дочь молчали. Слейпнир сам выбирал дорогу, по-прежнему изрядно недовольный невозможностью скакать по облакам.
Валькирия слушала новый меч, а меч слушал новую хозяйку. Айвли не ошиблась – древнее железо Асгарда не уснуло, не пропало навеки, но, преображённое огненной купелью, пробудилось к жизни. Белое смешивалось с острыми голубыми искрами, порой вспыхивавшими в изломах прокованных рун, острие меча казалось крохотной звёздочкой, светящейся сама по себе.
Кто станет твоими врагами, клинок? Чью кровь станешь ты пить?
От рукояти вверх к плечу поднималось странное ощущение, мороз и жар одновременно. Ярче, острее вспыхивало в памяти давно забытое – тронный зал Асгарда, отец на возвышении, волки у его ног, враны на плечах, воздетый Гунгнир, шумная толпа эйнхериев – никогда бы не подумала, что мёртвые могут так лихо пить пиво! – другие асы, рыжеволосый хитрый Локи, широкоплечий и простодушный Тор, велеречивый и несколько напыщенный Браги, способный любого замучить своими бесконечными висами… Прекрасная Фрейя, богиня любви, что сама была не прочь отдаться её власти; гордая Сиф, наставляющая, однако, рога самому Тору с весёлым богом огня; властная Фригг, её юная Рандгрид не любила и побаивалась – жена великого Одина не жаловала валькирий, каждая из которых была зримым напоминанием, что Отец Богов изменял своей супруге.