Пепел Эдема
Шрифт:
Неожиданно, сквозь помехи пробился слабый сигнал.
Знакомый идентификатор!
Амир хмыкнул и вгляделся в обломки, удаляющиеся от Ковчега. С некоторым трудом он различил среди разнокалиберного мусора человеческую фигуру.
Это точно был Микаэль.
Джазим настроил передатчик на нужную частоту, наклонился к микрофону и пожелал:
– Счастливого пути, братец! И помни главное: как достигнешь нового мира, не повторяй старых ошибок.
Довольный своей шуткой, революционер тут же отключил радио, чтобы не слышать тех слов, которые Микаэль
У Джазима зародились опасения, что Маддс успел забрать свой ПСМ у Даниэля, и может вернуться на Ковчег, используя тягу повреждённых крыльев. Поэтому Амир провёл несколько часов дрейфуя поблизости и наблюдая, как тело Архангела удаляется от корабля.
Решив, что прошло достаточно времени, Джазим включил двигатели и направил шаттл вниз.
Андроид намеревался переждать период активности вируса в кратере Мегиддо. Вулкан находился на приличном расстоянии от любых поселений, к тому же в тех краях совершенно отсутствовала живность, способная распространить заразу дальше по Эдему.
Глава 16
Посадочный катер, с золотыми орлами Панъевропейской Коалиции на бортах, отделился от брюха корабля-носителя и начал плавный спуск к рыжей поверхности Марса.
Конечной точкой полёта был научно-исследовательский комплекс «Эон», где, по официальной версии, десятки тысяч человек занимались вопросами терраформирования и колонизации. Это колоссальное сооружение располагалось глубоко под поверхностью равнины Утопия – округлой низменности в восточной части северного полушария планеты.
Лиам Оттенберг, избранный в начале года на должность Генерального секретаря Панъевропейской Коалиции, поднял левую руку и перевёл наручный хронометр в марсианский режим.
На табло высветилась дата «Март 25, 2480» и точное время «13:60».
Продолжительность солнечного дня на красной планете отличалась от земного на 39 минут 35 секунд, поэтому все устройства измерения времени приходилось переключать на чуть более продолжительный «марсианский» час, который был длиннее земного примерно на 1,6 минуты.
«Какого чёрта я тут забыл?» – раздражённо подумал Лиам, глядя в иллюминатор на приближающуюся поверхность планеты.
Положение дел на Земле принимало критический оборот. Неужели надо было вот так всё бросить и потерять почти четыре месяца на посещение, пусть и самого передового в Солнечной системе, научного предприятия?
Голод в Индии. Самая настоящая война в ЮАР, где Азиатский Союз посмел использовать запрещённые виды оружия, даже «грязные бомбы»! Десятки конфликтов в Старой Европе, за которыми стояли террористы и политические аутсайдеры всех разновидностей.
Неужели визит на Марс был важнее участия в решении проблем, грозящих со дня на день обернуться тотальным хаосом?
«Разве что у безопасников появилась информация о готовящемся покушении на нового генсека. Моя предвыборная программа вызвала большой резонанс в обществе. Кто-то из радикалов мог решиться на отчаянный шаг. Одиночка или группа единомышленников. Поэтому меня
Оттенберг бросил короткий взгляд на начальника личной охраны. Тот сидел слева и читал последние новости с дисплея своего коммуникатора. Остальные телохранители располагались в соседних креслах спереди и сзади. За всё время путешествия они обменялись с секретарём может десятком фраз, не более. Крепкие и неразговорчивые профессионалы достались новому генсеку «по наследству» от предыдущего главы Панъевропейской Коалиции – Алехандро Герреры.
«Эти ничего не скажут, сколько не расспрашивай, – мысленно вздохнул Лиам, – таковы инструкции».
Он отвернулся к иллюминатору и продолжил рассматривать унылые пейзажи.
Минут через сорок шаттл завис над территорией комплекса «Эон». Челнок выпустил шасси и мягко коснулся посадочной площадки. Двигатели перестали реветь, но кабина продолжала изредка вздрагивать. Платформа, на которой стоял космический катер, медленно опускалась в глубины Марса.
Наконец движение вниз прекратилось. Шаттл был доставлен в просторный, ярко освещённый ангар. От одной из серых бетонных стен к правому борту корабля протянулся телескопический трап. Пилоты оставили свои места и занялись разгерметизацией входного люка.
Вскоре Лиам Оттенберг, сопровождаемый группой охранников, покинул кабину катера и ступил на территорию исследовательского комплекса.
Ослабленное притяжение Марса не показалось генсеку особо отличающимся от земного. Полтора месяца, проведённые на борту корабля-носителя, где практически отсутствовала гравитация, давали о себе знать.
По завершении короткого таможенного досмотра, к прибывшей группе подошли два человека в белой униформе. Оба научных сотрудника носили странную эмблему на уровне сердца – очень похожую на герб Панъевропейской Коалиции, только вместо двух орлов там были изображены два ворона.
– Добро пожаловать на Марс, господин Генеральный секретарь, – протянул ладонь самый старый из мужчин, седой и с бородой. – Можете звать меня доктор Хугин.
– Просто Хугин? – Лиам ответил на рукопожатие. – Это имя или фамилия?
– Сотрудникам «Эона» разрешено использовать только псевдонимы. Таковы требования безопасности.
– Понятно. Можно узнать кодовое имя вашего коллеги?
– Конечно, – седобородый кивнул в сторону худощавого брюнета, – доктор Мунин.
– Можно было догадаться, – Лиам пожал руку второму учёному.
Охранники Оттенберга молча стояли чуть позади и сбоку. Знакомиться они не собирались. Соблюдение правил этикета в обязанности телохранителей не входило.
– Прошу, – доктор Хугин указал на двери в дальнем конце комнаты.
Учёные развернулись и зашагали вперёд. Лиам и его сопровождающие последовали за ними.
– Господин Геррера что-нибудь рассказывал вам об этом месте? – поинтересовался Хугин, когда группа миновала двери и вошла в следующее помещение. – В частности, о подразделении «Око Вотана»?