Пепел феникса
Шрифт:
Баба Ира ждала его на пороге, прислонившись спиной к стене, словно ноги ее не держали. А может, и не держали, подумалось вдруг. Она смотрела на Демоса испуганно и просительно одновременно, но вместо ненужных и бесполезных расспросов тихо сказала:
– Димочка, а я блинчиков испекла. Ты хочешь блинчиков?
Он не хотел блинчиков, он вообще не хотел есть, но, чтобы не обижать бабу Иру, съел сразу пять штук. А она сидела напротив и всматривалась в его лицо, словно искала какие-то важные, только ей одной заметные перемены. Может быть, даже нашла, потому что так ни о чем и не спросила, лишь попросила:
– Димочка, ты себя береги. Хорошо?
– Хорошо. – Он поставил
– А когда ждать? – Все-таки она не выдержала, в невинный на первый взгляд вопрос вложила всю свою тревогу.
– Часа в четыре, – сказал Демос и сам поверил тому, что сразу после занятий и факультативов не станет по привычке бродить по городу, а вернется домой, в семью, где его никто не понимает, а по-настоящему любит не то приживалка, не то домработница баба Ира.
Он вернулся в половине шестого. Почти не соврал. Родителей то ли еще не было, то ли уже не было, Демос никак не мог разобраться в рабочем графике отца и хаотичной, лишенной смысла, светской жизни матери. Баба Ира привычно хлопотала на кухне, но, как только лязгнула входная дверь, вышла в прихожую. Она смотрела все тем же вопросительно-испуганным взглядом, что и утром, и Демос мысленно порадовался, что хоть на сей раз он ее не подвел. Трудно быть готом и при этом оставаться хорошим домашним мальчиком. Да что там трудно, невозможно! Хорошо, что кроме родителей у него еще есть баба Ира.
Вечер тянулся непривычно медленно. Наверняка все было бы иначе, если бы Демос включил компьютер, но он не включал, не сводил взгляда с настенных часов, наблюдая, как маленькая стрелка медленно, но неуклонно приближается к двенадцати. Ему предстояло решить самую сложную в своей жизни задачу: сознаться в собственном малодушии и начать жить той жизнью, которую баба Ира и родители считают нормальной, либо включить Интернет и признать ту, другую, находящуюся за гранью добра и зла жизнь.
Ровно в полночь Демос вышел в сеть. Барон уже ждал его в аське. Это был странный разговор, Демоса не покидало ощущение нереальности происходящего. Вот они, два существа из разных миров, общаются в киберпространстве, как будто их не разделяют ни расстояние, ни годы, ни смерть. Наверное, это правильно, наверное, Интернет – самое подходящее место для вот таких встреч реального и потустороннего, ведь если разобраться, Интернет – это тоже что-то потустороннее, способное трансформировать материальную жизнь в набор нулей и единиц. А белый шум? Это же тоже реальность! Так почему же существам с той стороны не воспользоваться высокими технологиями?!
Барон сказал, что он, Демос, смелый и бесстрашный, что он тот единственный, кто сможет исправить ошибку и искупить вину предков. Про вину предков звучало особенно интересно, потому что в роду Демоса не было никаких выдающихся личностей, все заурядные, среднестатистические. О какой же вине речь?.. Барон не ответил, лишь посоветовал пересмотреть семейные архивы.
Связь уже давно прервалась, а Демос все сидел, растерянно глядя на монитор компьютера и пытаясь понять, где их вообще искать – эти семейные архивы…
На помощь пришла баба Ира. Даже странно, что он сразу не подумал обратиться к ней. А даже если бы и подумал, то ведь не станешь будить ее посреди ночи?!
– Это хорошо, Димочка, что тебя заинтересовала история семьи. – Баба Ира улыбалась, но в уголках ее глаз притаилась тревога. – Сохранилось не много, но кое-что есть.
Демос сидел перед разложенными на столе фотокарточками, такими древними, что даже не верилось, что они сохранились до наших дней. Карточек оказалось немного, всего четыре штуки.
На второй фотографии пра-прадед был уже в компании молодого мужчины, высокого, статного, красивого какой-то правильной, настоящей мужской красотой. Такой, которая без прикрас и дурацких финтифлюшек, но от которой невозможно оторвать взгляд. Этот второй был похож на Демоса гораздо сильнее, чем первый, но, увы, предком Демоса являлся заурядный Андрей Васильевич Сотников, а не этот… Парень перевернул фотокарточку, чтобы прочесть имя незнакомца, и забыл, что нужно дышать. Вот, оказывается, как выглядел барон Максимилиан фон Вид, его призрачный полуночный друг. Он выглядел так, как Демосу хотелось бы выглядеть самому. Даже с фото от него веяло чем-то необъяснимо загадочным и притягательным, приключениями, путешествиями, любовными победами и опасностью. Опасность чувствовалась сильнее всего – острая, явная, с мускусным звериным духом…
Третье фото было постановочным, если можно так сказать о фото, сделанном сто лет назад. Все тот же невзрачный предок с идиотским веночком на плешивой голове. Все тот же барон, но уже не в чопорном костюме, а в белоснежной рубахе свободного кроя, такой, в каких, наверное, разгуливали разбойники и корсары. А рядом – кокетливая красотка с античной прической и аппетитными формами. Не просто рядом: рука красотки лежит на предплечье барона, а во взгляде, устремленном на него, сквозит что-то такое… собственническое. Возле красотки – добродушно улыбающийся толстяк в расходящемся на необъятном пузе жилете, с жирными пятнами на сорочке и тоже с идиотским веночком на голове. Может, у них там была какая-то костюмированная вечеринка? Или в конце девятнадцатого века вечеринок еще не существовало?..
Четвертая фотокарточка оказалась самой маленькой, изломанной и затертой, точно долгое время хранилась не в фотоальбоме, а лежала в сложенном виде где-нибудь в кармане. Девушка, на ней изображенная, была простоволосая, босоногая, в расшитой сорочке, тоже с венком на голове, но не с облезлым и куцым, как у предка и толстяка, а пышным и красивым. Наверное, так должны были выглядеть русалки или ведьмы: необычно, загадочно и даже сексуально. Хотя с чего бы? У ведьмы с фото было самое заурядное, совершенно обыкновенное лицо: остроносенькое, веснушчатое, с ямочкой на подбородке, и даже взгляд не демонический, а по-девчоночьи смешливый. Но вот поди ж ты – все это вместе, и венок, и распущенные волосы, и веснушки, и узкие щиколотки, произвело на парня поразительное впечатление. На обороте снимка было написано уже другим, размашистым почерком одно единственное слово: «Анна».
Демос сложил фотографии в аккуратную стопку, потом снова разложил пасьянсом на столе. И что теперь? Это важно? Что хотят сказать ему все эти давным-давно мертвые люди? Какую вину ему предстоит загладить? Чью и перед кем?
– Димочка? – в дверь комнаты робко постучали. – Димочка, мне можно войти?
– Входи, баба Ира! – Демос совершенно безотчетным движением смахнул фотографии со стола.
– Димочка, я тут посмотрела… и нашла еще кое-что. – Баба Ира положила перед ним не то книгу, не то толстую тетрадь. – Это личный дневник Андрея Васильевича, твоего предка, человека незаурядного…