Пепел и Дым. Я (не) вернусь
Шрифт:
Рожу Богатырёва искривила усмешка. Новый окрик тренера заставил меня унять ярость. Давно надо было превратить его физиономию в лепёшку, ну да чёрт с ним.
– Горячему парню мало, – услышал я, заходя в раздевалку. – А что? Не такие уж большие запросы. Эта ещё ничего, а вторая…
На всю раздевалку раздался ржач.
– Размер двушечка, не больше, – ответил ещё один.
Я завернул за шкафчики. Команда столпилась вокруг Богатырёва. Тот стоял с телефоном в руках. Увидел меня, и уголок
– Слабовато будет, Егорка. Для звезды-то НХЛ. Неужели больше не осилил?
– Иди на хер!
– Да ладно, здесь все свои…
Схватив за грудки, я припечатал его к шкафчикам. Раздевалку наполнил металлический лязг.
– Ты у меня свой грёбаный телефон сейчас сожрёшь! – Приложил ещё раз. – Не нары…
В скулу прилетел кулак. Блядь! Вкус собственной крови сорвал остатки сдержанности. Размахнувшись, я как следует засадил заносчивому кретину в плечо. Сука…
– Парни, брейк! – Нас принялись растаскивать в стороны.
Я сплюнул на пол. Дёрнул локтем, стряхивая руки. Богатырёва держали двое, остальные стояли вокруг.
– Ты здесь никто, Дымов. Вали за бугор и там качай права. Здесь игра ведётся по нашим правилам.
– По твоим, что ли?
– В том числе.
Я даже не стал отвечать ему. Слащавый недоумок. Свой шанс получить место в НХЛ он проебал в то же время, когда я занял там место. Зато гонора осталось в избытке. Сплюнул ещё раз. На полу осталась розовая клякса. А за это он мне ещё ответит.
– Ладно, парни, угомонитесь, – похлопал меня по плечу нападающий «Беркута», Сашка. – Это не дело. У нас сезон. Давайте на мировую.
– К хренам собачьим мировую, – отрезал я и подошёл к своему шкафчику.
В спину устремились взгляды, разговоры стихли. Позади загрохотали дверцы. Чувство неудовлетворения так и клокотало внутри.
Дерьмовый день! Вначале Макс с грязной статейкой, теперь этот недоумок. Разнёс бы всё на хрен. Мелькнула мысль послать всё и вернуться в Канаду. Бабла у меня достаточно, пара квартир есть. Но, блядь! Бросать я не хотел. Рано, мать его. «Беркут» – далеко не самое поганое место, где я мог оказаться. Но с газетёнкой разобраться нужно. И чем быстрее, тем лучше.
Закинув сумку во внедорожник, я сел за руль. Посмотрел вперёд, в мутное стекло, на болтающуюся подвеску в виде ангела. Уже не помню, как она появилась. В какое-то утро после крупной победы в НХЛ и хорошей попойки в честь этого проснулся, а фигурка была рядом. Кажется, в ту ночь я вообще был не в себе. Девчонка с длинными тёмными волосами, бредни… Но это уже в прошлом. Сейчас складывалось ощущение, что мой ангел оставил меня. Берёг-берёг и оставил.
Я мрачно усмехнулся и завёл двигатель.
– Да пошло оно всё!
Сорвал подвеску, опустил стекло и швырнул ангела в мутную жижу. Фигурку скрыла грязь, а я прикрыл глаза и потёр переносицу. Это не ангел меня оставил. Как раз наоборот. Сердце резануло. Сколько
– Видишь, Ангел, я вернулся. Вернулся… только тебя уже нет.
Положил фигурку в карман. Пнул комок грязной листвы и посмотрел на свинцовое небо. В том, что Ангел меня оставил, виноват только я.
Мой личный Ангел.
Полина
– Ты сегодня просто неотразим.
Я пропустила Богатырёва в квартиру. Выразительно посмотрела, ожидая пояснений. Под глазом у него красовался смачный фингал, скула была рассечена.
Но Федя только отмахнулся. Поморщился, как от навязчивой зубной боли. Снял куртку и сразу же обнял меня. Прошёлся губами по шее. Я вывернулась, пока он не зашёл слишком далеко.
– Где Тимоха?
– У деда.
Богатырёв приподнял бровь. Меня он так и не отпустил – придерживал за талию. Настрой у него, судя по взгляду, был определённый. А я вдруг поняла, что сегодня не готова к большему, чем эта самая рука, медленно ползущая к моему заду.
– Неужели ты наконец дала добро? У Тима определённо есть способности. Ты посмотри на него. Он же самый настоящий богатырь.
– Ничего я не дала, – оборвала его я и, вывернувшись, пошла в кухню.
На столе уже стояла открытая бутылка вина. Но зря я, наверное. Не надо было нам сегодня встречаться. В последнее время Фёдор бывал у меня слишком часто.
Убрала вино в шкаф. Богатырёв прислонился плечом к косяку.
– Зачем эта принципиальность, Полина? Твой отец – тренер, которого вся Россия знает, я бы тоже мог показать ему несколько приёмов. Парень рвётся на лёд, а ты рубишь на корню.
– Хватит! – на сей раз оборвала его резко. – Я знаю, что нужно моему сыну, а что нет. Ты ему никто, Богатырёв. Не лезь в то, что тебя не касается.
– Никто. – Он подошёл. – Но мы можем это исправить.
– Ты снова?
– Почему нет? Твой парень растёт, ему нужен отец. Да и ты…
– Что я? – спросила с оттенком вызова.
Видимо, до Феди дошло, что продолжать не стоит, потому что на вопрос он не ответил. Только глаза блеснули. Ладонь легла мне на спину. За ней вторая. Погладив, он стал потихоньку разминать мои плечи: водил вдоль позвоночника, мастерски нажимая на мышцы.
Я прикрыла глаза. Было приятно. И всё-таки приезжать ему сегодня не следовало.
Отстранилась. Разлившееся по телу тепло не трогало ни душу, ни сердце. В тёмном стекле отражался высокий, красивый мужчина, которого я вроде бы даже хотела. Или не хотела…
– Езжай домой, – сказала тихо. – У меня голова болит.
– Дурацкая отмазка. – Он наклонился ко мне. – Придумала бы что-нибудь получше, если хочешь, чтобы я ушёл. Или могла бы просто сказать.
Я повернулась к нему.
– Хочу, чтобы ты ушёл. Извини.