Пепел и кокаиновый король
Шрифт:
Лахузен пожал плечами:
— Родриго Клементес раскрыл ровно столько карт, сколько поручил раскрыть ему синьор Лопес.
— Конечно, Лопес не считает нужным делиться с нами информацией в полном объеме, — хрустнул пальцами «Канарис». — Этот грязный латинос когда-нибудь пожалеет, клянусь мечом Зигфрида, о том, что вел себя с нами, как с какими-нибудь фольксдойче. Однако зачем, черт побери, какому-то русскому эта чешская дребедень? Вы же у нас спец по Чехии. Может быть, эта вещь, за которой идет русский, представляет немалую ценность?
— Никакой, — уверенно ответил Лахузен. — Хотя ее пропажа бесспорно попадет в передовицы чешских а, значит, и европейских газет.
— Так,
Лахузен еще раз пожал плечами. Отто понимал, что «Канарис» сейчас думает о том, а нельзя ли «Новому Абверу» начать свою игру и переиграть в ней синьора Лопеса, как когда-то Шелленберг переигрывал Кальтербрунера.
— Боюсь, я тоже подхватил простуду, — «Канарис» устало потер переносицу. — Может быть, действительно взять жену и укатить в Испанию, как думаете, Отто? Оставлю вас вместо себя. Вы ведь справитесь?
Мотив усталости в последнее время слишком часто проскальзывал в речах «Канариса». Отто насторожился, не кроется ли за этим какой-нибудь подвох? Не желает ли шеф в случае провала свалить на Отто вину?
Повисшую паузу заполнил диктор «Голоса Мюнхена»: «Благородная Испания считается престижным местом отдыха из-за замечательного сочетания мягкого климата, относительной дешевизны, обилия достопримечательностей и необременительного наплыва туристов. Раскрученное курортное местечко Коста-Бланка примет Вас на двухнедельный отдых в трехзвездочном полупансионе примерно за 800 евро, более спокойная Коста-Дорада — примерно за 720–750 евро. Напомню, „коста“ — это побережье. Не пренебрегайте поездкой в Барселону: там есть все, что Вы знаете или хотя бы слышали об Испании! Вам никогда уже не спутать Дон-Кихота с Дон-Карлосом…».
— Ну сейчас не до отдыха, — раскачал кресло-качалку «Канарис». — Придется вам, дорогой Отто, ехать в Прагу. Ничего не поделаешь. Полностью задействуйте чешский отдел, возьмите с собой из Берлина людей, сколько считаете необходимым. Не приходится вам говорить, насколько важна для нашего общего дела любая финансовая поддержка. Вернетесь с победой, тогда и о коротком отдыхе подумаем. Я со своей стороны наведу справки и попробую просчитать игру Лопеса. Так что после, дорогой Отто, поедем на отдых. Кстати, говорят, недорого и с большой пользой для здоровья можно провести время в Карловых Варах.
Лахузен не сомневался, что беседа с «Канарисом» тем и закончится — придется собирать чемодан. Отто не хотелось в Прагу. Ему не нравились страны, где не говорят по-немецки. Но ничего не поделаешь. Дисциплина есть дисциплина.
Да, Чехия — навязанная ему любовь на всю оставшуюся жизнь. Что-то сродни той же малярии майора Нойбауэра — раз подцепил и не отделаться вовек. «Так и во всем. Человеческая жизнь напоминает путешествие по железной дороге, — повело Лахузена в этот дождливый час на обобщения философского порядка. — Рождением, положением, окружением тебя ставят на рельсы определенного пути, по нему ты вынужден двигаться. И изменить заданный маршрут предоставляется возможность лишь на редких стрелочных переводах. Проскочил стрелку и жди следующей. А следующей уже может и не быть».
Четырех работников мелкооптовой «точки» заперли на складе, посетителей отсекли табличкой «переучет», кошку Машку же пощадили или не заметили. Она шмыгнула на первую полку демонстрационного стеллажа и сейчас выглядывала из-за бобин капроновых веревок.
Отсюда Машка всполошено наблюдала, как трое двуногих с грохотом и криком уложили на пол четвертого,
— Мешков для расчлененки фирма не предлагает. Упущение. Ходовой товар профукали, — пошутил бугай в синих штанах с полосками, прогуливаясь вдоль стеллажей и безжалостно сбрасывая вниз скотчи, стэплеры, зубочистки деревянные и зубочистки пластиковые, пленку парниковую, разовые стаканчики и тарелочки для закусок. Положил в карман брезентовые рукавицы, пробормотав что-то про машину. Добравшись до стены, которую, как лоскутный гобелен, закрывали целлофановые пакеты всех мыслимых размеров и расцветок, немного постоял с наморщенным лбом, поводил туда-сюда глазами. Потом, приподнявшись на носках, бугай снял с гвоздика пакет с новогодней тематикой, оторвал ценник «0,033 у.е. за шт. от тыс. шт.» и, отходя, задел пенопластовый подносик с блюдцем на полу.
Второй сделал погромче звук в магнитоле, чтоб глушить вопли пленника. Торговый зал тут же наполнился рекламой: «Если Вы не согласны с поэтом: мол, вреден север для меня — развейтесь в Скандинавии. Авиаперелетом Вас доставят в Стокгольм, Копенгаген или Осло. Погуляйте, попейте кофе: невозмутимость „горячих финских парней“ успокаивающе действует на взбаламученную российскую душу. Пяти-семидневное проживание стоит в среднем 450у. е…»
Кошка не сдержала возмущенного мяуканья, когда из перевернутого блюдечка полилось недопитое молоко. И можно бы успеть, подскочить да вылакать, но страх покидать бобины пересилил. Хотя Машка и привыкла к посетителям, среди которых раз в день обязательно попадались сумасшедшие, но сегодняшние двуногие напугали ее нешуточно. После происшествия с блюдечком кошка без колебаний занесла троицу в отдел «плохие». Туда, где числились собаки, крысы, вентилятор, грузовой шофер Егорыч, кот Филька из коммуналки наверху и девушка из налоговой полиции, под шумок плановой проверки укравшая прежнее блюдечко для молока. Кошка занесла в «плохие» только троих — тех, кого видела впервые. Бесхвостого, который лежал на полу в полиэтилене, Машка знала. Этот иногда заходил на «точку», запирался с хозяином, выходил оттуда, попахивая так, как всегда попахивал грузчик, кошек не трогал и однажды даже положил в кошачью кормушку недоеденную шаверму. Он значился у Машки в отделе «полухороших».
— Раз твое погоняло Пакет, погонялом и получай, — бугай в синих штанах натянул пакет на голову пленника.
Вот почему он выбрал новогодний пакет — из-за затяжек на горловине, предусмотренных для того, чтобы дети не углядели подарки раньше времени. Бугай крепко стянул затяжки на шее спеленатого Димона.
— Теперь ты, сволочь, быстро вспомнишь, что дружбанишь с Пеплом! Ты сейчас все перескажешь, о чем с Пеплом базарили! — и второй из «плохой» троицы заехал тупорылым ботинком по облепленной полиэтиленом печени.
— Сейчас он нам про все Пепловские планы распишет. Захотим, стихами распишет, — добавил третий, наклонился к Пакету и покачал головой. — Неплотно. Надо скотчем залепить, чтобы воздух не прошел.
Третий подобрал с пола катушку скотча и обмотал липкой полосой горловину, закрыв новогодних зайцев и крепко прижав целлофан к шее.
Машка отвлеклась от слежки за двуногими, потому что вдоль кассиршиного стола с вечными шоколадками в нижнем ящике к мусорному ведру пробежала мышь, живущая в дыре за плинтусом. Инстинкт, конечно, гнал преследовать серую мелкоту, но Машка всегда позволяла ей юркнуть в норку. Вот крыс Машка догоняла всерьез и душила сразу, без сантиментов. Мышь скрылась за мусорным ведром, и кошка вернула взгляд на середину торгового зала.