Пепел и крылья
Шрифт:
Она старалась прочесть по губам, услышать, понять, что хочет сказать Уна. И когда ей удалось, глаза элвинг изумлённо распахнулись. Мгновение, и в них начал разгораться гнев. Лиловое пламя вырвалось из ладоней и, ударив огненным шаром в чёрный бутон, окутало лепестки и всех маленьких чудовищ, взметнув в воздух пепел. Пронзительный визг заставил прижать руки к ушам, из носа потекла струйка крови. Эша видела, как алые, словно рубины, капли упали на снег… некогда белый чистый снег.
«Всё уже было в нас.
Свет вспыхнул и поглотил весь мир, избавив от всех чувств. И в этой ласковой первозданной пустоте Эша наконец-то обрела покой. Сладкое мгновение вечности, прежде чем со всех сторон к ней потянулись руки и начали рвать на части, возвращая по кусочкам обратно – в беспроглядную тьму жизни…
– Очнись! Да давай же, Вэлла Ашри! Сколько мне, старому бисту, тебя приводить в чувства?! Что другие-то подумают?!
Превозмогая боль, Эша с трудом раскрыла глаза.
– Вэл Сту? – чуть слышно прохрипела элвинг.
– Сладость моих очей! Ожила, куркума ты моя!
Старый бист затряс элвинг и под конец крепко обнял.
– Гаруна, дети… Надо детей вывести, – прохрипела Эша, вспомнив обрывки видений.
– Сиротки в моём саду. Там они в безопасности.
Эша приподнялась. Торговец подоткнул ей под спину подушки.
– Со мной теперь всё в порядке, Вэл Сту. Огромное вам спасибо. Мне надо идти.
– Ох, не ври мне, Ашри! Выглядишь, как мятая чавуки, а упрямишься, как гвар! А за спасение благодари этого шалопая.
Торговец выудил из-за плетёных корзин бистеныша, пурпурного от смущения, и подтолкнул его к кровати, на которой полулёжа сидела элвинг.
– Азуррит Тирруза? Сколько леденцов я тебе должна?
Зурри ещё сильнее засмущался и затараторил:
– Я спал. Мне снилось чудесное место – деревья как камни, а скалы словно живые. Но тут я увидел чёрный дым. Он клубился и вил кокон. А потом я услышал, как Вэлла Ашри зовёт меня. Когда я проснулся, то словно знал, куда идти… И я тихонько спустился в подвал. А там…
Зурри вошёл во вкус, в лицах рассказывая и показывая увиденное.
– Там жуть что творилось! Чёрные ветки скрутили Ашри, и всё её тело мерцало сиреневым светом!
– А потом он прибежал ко мне, – закончил рассказ Стурион.
– Я бежал изо всех сил, – Зурри замешкался. – Я думал, что уже слишком поздно, но немножко надеялся, что нет.
Эша удивлённо взглянула на торговца:
– Я ведь не могу проникать в мысли трёх рас, только к…
Бистеныш ещё больше засмущался, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.
– Иди, поиграй во дворе. Вэлле Ашри нужно отдохнуть.
Стурион ласково выставил Зурри за порог, подождал минуту, приставив палец к губам,
– Поиграй во дворе, – серьёзно произнёс Стурион, дождался пока бистеныш, сгорбившись и грустно повесив уши, дойдёт до внутреннего дворика, и крикнул: – Присмотри за малышами, я на тебя рассчитываю!
Чудесным образом Зурри преобразился: расправил плечи и побежал к остальным детям, теперь уже не как один из них, а как старший защитник.
Торговец закрыл дверь и вернулся к своему креслу, на котором много часов, молясь Интару, и отгоняя мрачные мысли, ждал пробуждение элвинг.
Ашри заметила глубокие тени, что пролегли под глазами биста. Даже паутинки морщин, лучиками разбегавшиеся при улыбке, сейчас не светились радостью, а опутывали лицо сетью времени. Он вмиг постарел на кварту века.
– Думаю, он из них, – многозначительно произнёс Стурион, облокотившись на спинку.
Эше подумала, что она впервые видит биста таким печальным. И что причина этого не только в ней.
– Обратная эволюция? – неуверенно спросила Эша.
Торговец кивнул, пододвинул кресло и сел. Бист посмотрел на свои когтистые руки, покрытые сетью линий ладони.
– Когда разной крови так много, что уже не найти корней, происходит редукция, и бист становится зверем. Это проявляется не сразу. Обычно малыши в детстве наоборот более смышлёные, но чем старше они становятся, тем больше звереют, пока совсем не одичают. Может, Зурри повезёт, и он станет зверем лишь к старости. Но то, что он услышал тебя…
Стурион вздохнул.
– Элвинги теряют разум от чистоты крови, а бисты от того, что совсем о ней не заботятся, – грустно покачала головой Эша.
– Но будь он обычным, то не пришёл бы к тебе на помощь.
– Слабость и сила.
– Да, в каждом из нас.
– Есть варианты как-то это отсрочить или избежать?
Стурион покачал головой. Эша закусила губу. В молчании они думали об одном, и старались разглядеть хотя бы тень надежды в глазах друг друга. Головная боль вернулась, заставив элвинг зажмуриться.
– Долго я так провалялась?
– Зурри прибежал поздно ночью, я сразу пошёл за ним. Он тайком провёл меня, пока весь приют спал. Но как ни старался, я не мог освободить тебя от пут. И тогда я увидел шкатулку. Словно вернулся на сто лет назад, когда голопопым бистенышем бегал по оазису Азура, стараясь урвать сочных чавуки. Из родни у меня тогда была лишь приёмная бабка. Мы звали её БабаЗу. У неё таких, как я, было почти две кварты – всех не прокормить, и каждый зарабатывал на жизнь, как мог. Но вечерами мы собирались вместе у костра, делили поровну ужин, и БабаЗу рассказывала нам истории. Страшные и захватывающие, какими могут быть сказки лишь в пору, когда ты столь мал, что говорить толком не можешь и, не пригибаясь, проходишь под столом.