Пепел и золото Акелы
Шрифт:
В распахнувшуюся дверь вдвинулся, бережно неся перед собой новый телевизор взамен угроханного, третий боец.
— Ставь прямо на стол. Видик сюда. Подсоединяй! — командовал шеф.
— Хорошо бы дверной косяк простучать.
— И углы. И стены. Пол и потолки тоже… Не верю, что этот медведь никаких концов не держал в кабинете. Потом еще всю аппаратуру вскрывать придется, черт бы побрал этого Таныча. Сплошные расходы.
— Подсоединил.
— Кстати, что там с раненным неофитом?
— Баба Марья сказала, что кость не задета.
— И то хорошо. Ах, как нас Таныч вокруг пальца-то…
— Работает, — доложился третий боец, кивнув на замерцавший телеэкран.
— Начнем с «Источников», по горячим следам. — Станислав Анатольевич чуть не опрокинул гору аппаратуры, задев болтающиеся шнуры, сунул видеокассету в прорезь видака.
Третий боец услужливо нажал «play»… И тут полыхнуло с душераздирающим треском. Взрыв растопырил языки пламени, как бандит пальцы на стрелке. Видак рассыпался на тысячу осколков и иссек в кровавое мясо незащищенные лица и руки. Это был сюрприз предусмотрительного Таныча — кассета «Источники» оказалась начиненной пластиковой взрывчаткой.
Затылком бойца с записной книжкой высадило оконное стекло, и съехавшая вниз оставшаяся плоскость гильотиной рубанула по горлу. Выроненную книжку на лету обдал горячий темно-красный фонтан. Второго бойца впечатало в стеллаж и смяло, как промокашку. Третьему раздавило грудную клетку отброшенным взрывной волной телевизором. Взрывом также вынесло дверь, и горький кудрявый дым поплыл по коридору.
— Слыхал, как бабахнуло? — спросил Толик Рубль у Кактуса. Оба дозорных прятались в подъезде давно расселенного дома напротив сектантской цитадели. — Чего это они без нас взрываются?
Кактус тут же изготовил мобилу:
— Алло, Кактус докладывает. Там у подопечных какой-то шухер раньше времени. Вроде бы чего-то взорвалось. — Кактус нервничал, несколько раз за короткий доклад переступил с ноги на ногу, хрустя мусором, поскреб небритую щеку.
— Чего взорвалось? — скрипнул зубами обеспечивающий прибытие Вензеля Тарзан. — Что там могло еще взорваться?! Я же сказал: никого не взрывать без команды!!! — Тарзан топтался посреди пустыря, засеянного водочными пробками и бутылочным стеклом. Когда в окружающих пустырь домах еще обитали граждане, здесь процветал пивной ларек.
— Да мы, как рыбы, тут в тряпочку молчим! Никого не трогали!
А уже из-за облупленного угла зияющей пустыми рамами пятиэтажки появилась процессия с машиной Вензеля, и Тарзану стало совсем не до телефонной беседы.
— Ладно, потом разберемся, кто кого надинамитил, продолжайте тихо сидеть!
Первой на узкую улочку втиснулась обыкновенная такая черная «волга», за ней микроавтобус, последним — «мерседес» с непроглядно тонированными стеклами. Кортеж дал ленивый круг по пустырю и тихо тормознул. Из «волги» выбрались три телохранителя с квадратными челюстями, в одинаковых мышино-серых тесных костюмах, и каждый посчитал долгом не только пропеленговать взглядом окрестности, но и со значением заглянуть в глаза Тарзану. Из микроавтобуса трое бойцов рангом пониже по очереди вынесли: большой раскладной зонт от солнца, оранжево-золотистое кресло-качалку, журнальный столик,
Наконец из «мерса» выбрался щуплый старичок, но даже постороннему по тому, как разом подтянулись присутствующие, стало бы ясно, кто тут главный. Впрочем, посторонних вокруг не могло оказаться в принципе.
— Шеф, у них внутри только что бабахнуло. Наблюдатели докладывают — реальный взрыв, — виновато пожал плечами Тарзан, повысивший голос, чтобы перекрыть удары по не желающему входить в утоптанную землю зонту.
Зонт наконец подчинился и распахнулся с шорохом орлиных крыльев. Подносы заняли места на столике. Из окна пятого этажа сверкнула оптическая линза. Это обеспечивал безопасность снайпер.
— Что может взорваться там, когда я — здесь? — вяло пошутил Вензель, опустил щуплый зад в кресло-качалку, левую руку зарыл в кошачью шерсть, а правой небрежно махнул. — Начинайте.
— Пора! — рявкнул Тарзан в мобильник.
— Пора!!! — рыкнул в мобильник Кактус.
И с разных сторон к дому с богобоязненными жильцами из дверей и окон предназначенных на снос домов рвануло человек двадцать. Топча пробившуюся сквозь потрескавшийся асфальт траву, немного на всякий случай петляя, соблюдая режим тишины, только малость шурша адидасовскими рукавами и штанинами. Кто с пистолетом, а трое в брониках и с «узи».
К сожалению, внешние окна первого этажа дома-колодца были зарешечены, да и двери все выходили во внутрь двора — не здание, а Брестская крепость. Посему счастливчиков пять рассредоточилось по периметру, а остальным пришлось, рискуя нарваться на кинжальный встречный огонь, сунуться во внутренний двор.
Нарвались они на мужичка в мешковатом пиджачке, лихо вскочившего с лавки и потянувшего из-под полы древний обрез. Пули не потребовалось. Со свернутой челюстью мужичок упал под ноги ворвавшейся в «монастырские» пределы толпе, и под чьей-то кованой подошвой его пальцы на обрезе жалобно хрустнули.
Дверь слетела с одного продуманного удара ногой. На ворвавшихся внутрь пахнуло смесью ладана и мочи. Об обороне второго уровня здесь тоже никто не задумывался — братва потекла вперед беспрепятственно. Глаза братвы слепо заморгали, невороненые стволы засеребрились в чахлом свете подъездных лампочек, но не салажня работала и зря в белый свет, как в копеечку, не палила.
Первый реальный шум произвел сброшенный с лестничного пролета, чтоб не путался под ногами, оставленный на площадке второго этажа помпезный шкаф. И тут же откуда-то из подвала ударило тоскливое хоровое пение:
Дитя Световое!
Пробуждайся к Свету!
Огонь Любви, Ввосходи!
Группа бойцов ломанула направо, в затхлой комнате обнаружила сидящую на корточках вокруг грязного матраца человеческую массу и не встретила никакого сопротивления. Только от дружного топота грохнулась на пол закопченная икона, и лампадное масло растеклось осминогом.
— Это ж кто тебя так, сердешный? — даже посочувствовал корчащемуся на матрасе патлатому юнцу самый сентиментальный из ворвавшихся быков.
— Опять учебная! — пискнул кто-то из массы.