Пепел на твоих гбах
Шрифт:
Вика испуганно вздрогнула, а Ренат снова оказался возле её лица.
— Я дам тебе всё, что тебе нужно. Только я. Слышишь?
— Да, — едва различимо произнесла Вика.
— Не он! — Ренат кивнул в сторону, и она вдруг увидела темные лужи крови на мраморной белизне пола, растекающиеся от скрюченного от боли тела Игоря. Услышала его рваные вдохи, измученные выдохи, подавленный стон.
— Слышишь? — Ренат схватил её за лицо, больно впиваясь пальцами, и повернул к лежащему человеку, не давая в ужасе отвернуться, — не он!
И это не Игорь, как показалось
— Не он! Не они! Никто! — он прижался к ней щекой, обнял за шею, — только я знаю. Больше никто и никогда. Только я знаю, какая ты внутри, маленькая и грязная… И я принимаю тебя такой.
Ренат впился ей в губы в глубоком страстном поцелуе, но Вика чувствовала не только его губы и горячий влажный язык. Она ощущала металлический и соленый вкус крови, всё больше и больше, будто она сочилась из неё без остановки, поила Рената и её саму. Топила их.
Ренат отстранился и рассмеялся.
— Я принимаю тебя и такой! — он указал на неё пальцем, и Вика невольно опустила взгляд. Длинные темные потеки крови от лица вниз по груди и животу, руки измазанные вишнево-красным. И Ренат уже весь в крови, облизывает вишневые губы, наслаждаясь вкусом.
— Красный тебе идет!
Андрей на полу возле неё захрипел и изогнулся в агонии, закашлялся с красными брызгами и на судорожном вдохе вдруг перестал дышать. Вика дернулась к нему, сама не зная зачем уже. Он вдруг обмяк и затих, кровь на губах перестала пузыриться, а грудь замерла.
— Мне так нравится, — смеялся Ренат, — мой маленький идеальный рубин.
— Это из-за меня? — прошептала в ужасе она.
— Да, моя сладкая вишневая конфетка, это всё ты! Иди ко мне, — Ренат распахнул свои объятья. А Вика в ужасе уставилась на него, стоящего перед ней на коленях, полуобнаженного и в крови. Красивого, улыбающегося, любящего, прощающего. Невыносимо страшного. До крика, до боли в искусанных губах.
— Иди ко мне! Возвращайся! Я закончу огранку, мой рубин, мой сладкий самоцвет, — он протянул ей на раскрытой ладони сверкающее при ослепительном свете золотое кольцо с огромным многогранным бриллиантом, — я закончу твою оправу!
Грани бриллианта в кольце сверкнули и заискрились, как зеркальный шар на дискотеке, но каждый радужный луч словно лазером полосовал её по лицу и телу, впиваясь в распахнутые от ужаса глаза, выжигая чёрные обугленные дорожки на ней, и вызывая боль и крик.
Вика вскрикнула и проснулась, резко села на кровати. В ушах всё еще звенел смех Рената, да так сильно, что пришлось накрыть их ладонями. Отрывистый и протяжный смех.
Хотя нет, это кто-то давит на дверной звонок с той стороны. Вика помотала головой, кошмар медленно развеивался вместе с остатками головной боли. Таблетки явно сняли острую фазу, и череп больше не пытался разломиться пополам на две ровные части, как скорлупа грецкого ореха.
Кто мог ей звонить так настойчиво, что им всем от неё нужно? А может это Андрей пришел? Вдруг это Андрей? Эта
Она дернула на себя ручку двери, как только отвернула замок, распахнула её настежь и замерла в изумлении.
— Вика? Всё в порядке?
— Дима?
Глава 19
— Что ты здесь делаешь? — Виктория удивленно осмотрела внезапного гостя, даже не думая пока впускать его в квартиру. Этот визит был еще менее ожидаемым, чем её собственные походы в гости.
— Прости за ужасную бестактность, но я побоялся, что с тобой что-то случилось, — Дима озабоченно нахмурился и оглядел саму Вику с ног до головы, наверное, ища видимые невооруженным глазом причины для собственных переживаний.
Эти причины, конечно же, нашлись очень быстро. Выглядела Вика так, будто её несколько раз переехал грузовик, прямо поперек кровати, на которой она вырубилась… когда? Пару часов назад? Вика оглянулась на окно, где солнце уже переместилось в своё послеобеденное положение.
Она автоматически, но совершенно безрезультатно попыталась разгладить смятую футболку на животе и пригладить растрепанные волосы. Вид у неё был ужасным по сравнению с тем, что в прошлый раз видел Дима. Тогда она была в платье, накрашена, причесана, надушена — всё как положено на свидании. То есть дружеском ужине.
— Почему? — задала она вопрос, понимая, что ответ на него очевиден. Но всё же хотелось разобраться в этом на месте. Мгновенья… или часы назад она считала, что настолько токсична, что стоит держать от себя людей подальше. И Дима, удерживаемый ею до этого момента на пионерском расстоянии, вполне мог оказаться в ситуации не менее неоднозначной, чем Андрей.
Но от взгляда на него в голове всё странным образом прояснялось, словно наводилась резкость в объективе. Будто он возвращал её в простую и понятную реальность, из которой Вика умудрилась выпасть вчера вечером после семибального шторма имени Андрея. Может быть роль Димы, как коллеги по работе, в какой-то мере заземляла Вику, заставляя мыслить более материальными категориями.
— Ты никогда не пропускала утренних собраний, — начал объясняться Дима, — и телефон не берешь. А в чате со вчерашнего дня не появлялась.
— Когда это кого-то волновало? У нас же свободный график, — засомневалась Вика.
— Меня волнует, — спокойно ответил Дима и положил руку на дверной проем. Чтобы она не закрыла дверь? — Можно я войду?
Вика отвела глаза. Вот Диму ей совсем не хотелось обижать, даже не смотря на такое внезапное прибытие без приглашения и её собственный “не товарный” вид. Опять она беспокоится о том, как чувствуют себя другие люди, забывая и задвигая себя подальше.
— Проходи, — она отодвинулась, приглашая его в свой необустроенный хаос. Возможно, он, разглядев его, решит, что ему срочно пора домой и одной проблемой станет меньше.