Пепел на венце
Шрифт:
Карта всплывала у меня в памяти ежеминутно. Я смотрел на изгибы прибрежных скал, на неприступные клифы и понимал, что цель еще далека. Изо всех сил налегал я на весла, кряхтел, но не мог заставить треклятую шлюпку плыть быстрее. Когда небо изменило цвет так, как меняет его под разными углами турмалин, я заволновался сильнее, а когда исчезли почти все звезды, и голубое свечение поднялось на востоке, я запаниковал. Ибо по моим подсчетам, мы уже должны были увидеть корабль Жана Батиста. Но не все происходит так, как нам хочется.
Осий решил избавиться от агентов-неудачников, которые невзирая на все предупреждения
«Что ты будешь делать теперь, Фосто? Куда поплывешь, зная как дики эти берега?»
Девушки самоотверженно работали веслами – единственная вещь, которая хоть как-то меня радовала. Очень непривычно видеть милые ухоженные лица такими хмурыми и перекошенными от напряжения. Но сопение и тяжелое дыхание прелестниц не шли ни в какое сравнение с рычанием, издаваемым Лексо. Он заглушал нас всех.
– Во имя Трансагарских болот, поглотивших десять тысяч нардарцев, где эта гнилая посудина рыжебородого недоноска?!
Я не знал, что ответить на это восклицание парланца. Мог лишь повернуть голову направо, встречая первые лучи света. И скрипеть зубами.
Солнце взошло.
Глава 8
Пляски и молнии
В далеком прошлом, когда озорным двенадцатилетним мальчишкой я покорял гористые окрестности своей деревни, мне поручили приглядеть за пятью малышами, пока их матери и отцы спустились в долину, ожидая странствующих торговцев. Мне не хотелось превращаться в няньку, я разозлился от того, что меня не взяли в долину и решил запереть мальцов в небольшом домике позади усадьбы моего отчима. Там он часто сидел один, читая трактаты философов, историков и правоведов. Я сказал детишкам, что по деревне бродит стая голодных волков, и пока их не перебьют, лучше пересидеть здесь. Схватил свой деревянный меч и побежал на главную улицу – биться не с волками, а со своими приятелями, которые по какой-то причине остались дома.
Что сказать – денек прошел не так уж и плохо. В тяжелой схватке я поставил три шишки главному задире. Его ухо распухло и цветом походило на переспелую сливу после удара моего меча, так что к усадьбе я возвращался в приподнятом настроении. Пока не увидел, что дверь в домик, где сидели малыши, распахнута настежь, а в самом помещении никого нет. Я собрался бежать к усадьбе, как вдруг услышал шорох в углу, где стояла двустворчатая тумбочка с бюстом первого наместника Ярва. Отворив дверцы, я увидел дрожащего пятилетнего мальчугана, который в первые секунды смотрел на меня так, будто я покрылся шерстью и скалился.
Я и сам не понимал, как реагировать. Еще раз оглядел комнатушку в надежде увидеть оставшихся игроков в прятки. Безрезультатно – больше никого тут не было.
– Мы победили, волков уже нет, – я хотел выглядеть как можно радостней, но получалось так себе. – Где твои друзья?
Не сразу, ох, не сразу я выпытал у мальчишки хоть какое-то объяснение. По его словам, в домик начали ломиться дикие звери, а когда они отступили, дети умудрились отворить дверь и убежать подальше от деревни. Только он остался в хижине и спрятался за крепкими стенками из блавалагского дуба.
Звери? Сначала я списал все на детскую впечатлительность, но
Так или иначе, я почувствовал над своей головой огромный мешок, полный проблем и неизбежных наказаний от старших, если кто-то из них вернется раньше. Но я и предположить не мог, что этот мешок почти придавит меня грузом страха за жизни, доверенные мне.
Я искал детей часа полтора. Проклинал себя за то, что не бросился за помощью к сверстникам, что так далеко удалился от поселения в одиночку. Судьба, однако, решила надо мной сжалиться и направила по верному пути. Я отыскал мелких проказников. Перехватил их недалеко от уступа, ведущего к сорокаметровой пропасти. Они плакали и блуждали в кустах вереска, но я так обрадовался, что если бы смог, потащил четырех сорванцов на руках.
Этот случай определенно добавил мне ума. Чуть-чуть. Я понимал, насколько беспомощны были эти детишки перед огромным опасным миром, и осознал свою ответственность за них, даже несмотря на то, что все закончилось благополучно. Моя филейная часть не пострадала в прямом и переносном смысле. Лишь иногда те дети спрашивали у озадаченных родителей про героическое сражение с волками.
Наверное, было бы лучше, если б я сразу предоставил девушек самим себе. Решение, которое они могли принять касательно дальнейших шагов, принадлежало бы только им. А теперь они на моей шее. Решение, по сути, приняли мы с Лексо.
Нет, назад я не поверну. Сейчас Офитовый Обломок казался совершенно диким местом с крутыми утесами, непроходимыми лесами и враждебной живностью, но рано или поздно на берегу мы увидим признаки человеческого присутствия. И вместе с этим ответственность за судьбы красавиц спрыгнет с моих плеч. Пусть ищут путь к своему прежнему покровителю, здесь я им не помощник. Мой же старый покровитель, будь неладна его белая борода, смылся.
– Можете так не напрягаться, – объявил я, сбавляя обороты. – Мы уже никого не догоним.
Усталое красное лицо Лексо выражало крайнюю степень разочарования. Наши титанические усилия, как и тогда, на континенте, вновь прошли даром. Это злило, раздражало, но необходимо принять свершившийся факт.
Парланец отдышался и покачал головой.
– Что же я вижу? Теперь Фосто готов сдаться.
– Эй, не играй по чужим правилам. Все не так, как этой ночью. Святоша имел восхитительную на первый взгляд привычку – был всегда верен своим словам. Нам это аукнулось.
– А твоя уверенность в том, что мы достигли нужного места до рассвета? С ней как?
Я цокнул языком.
– Если твои пальцы все-таки окажутся на горле Жана Батиста, передай и от меня привет.
– Кто этот Жан Батист? – сильный акцент сразу обратил на себя внимание. В мою сторону пристально глядела сероглазая уроженка далекой-далекой Пансеги.
– Капитан, жулик, пустозвон, победитель морских страшилищ, работающий на несколько сторон, но прежде всего на себя. Тот, кто не дождался нас у того залива с торчащими из воды скалами. Какая теперь разница? И… – я вдруг присмотрелся к девице и увидел в ней некоторые знакомые черты. Пересел так, чтобы не крутить головой.