Пепел на ветру
Шрифт:
Спустившись в люк, Элайна принялась яростно вычерпывать воду, а Коул помогал ей, выливая полные ведра за борт. Вскоре баржа выровнялась, но воду пришлось вычерпывать еще не раз.
Солнце клонилось к горизонту, а баржа все продолжала плыть, и теперь ее пассажиры мечтали лишь о том, чтобы не потонуть.
Внезапно вечернюю тишину разорвал гудок парохода, а вскоре и сам он показался из-за поворота. Увидев странное плавсредство, преградившее ему путь, пароход снова загудел: белый столб дыма поднялся из трубы, огромные колеса замедлили вращение, и на палубе зарядили маленькую пушку. Оставляя
Выбежавший из рубки рулевой направил на баржу подзорную трубу. Заметив это, Коул быстро надел китель и велел Саулу убрать желтые флаги с повозки.
Вскоре пароход поравнялся с баржей.
Усилия по спасению баржи лишили Коула последних сил, и члены команды помогли ему перебраться через борт. Лошадей осторожно провели по трапу, а набравшее воды суденышко пустили плыть по воле волн.
После осмотра раны доктора Латимера поместили в пустующую каюту, при этом никто из офицеров на борту не стал протестовать, когда капитан предложил своим спутникам присоединиться к нему. Пароход, который вез раненых в новоорлеанский госпиталь, должен был причалить в Новом Орлеане на следующее утро.
Всю ночь Коул спал лишь урывками: боль не давала ему покоя, зато Саул беззаботно храпел, распростершись на полу; Элайна же свернулась калачиком в кресле возле кровати.
Когда капитан в очередной раз очнулся от тяжелого полусна, он увидел, что Элайна стоит у окна, задумчиво глядя вдаль, и тихонько позвал ее по имени. Она обернулась к нему с усталой улыбкой, и все заранее заготовленные слова вылетели у него из головы. Коул долго молчал, не зная, как выразить ей свою благодарность, и наконец выбрал самый нелепый из возможных способов.
— Деньги можешь оставить себе, — прошептал он. — Саула я тоже не забуду.
Ее улыбка мгновенно погасла.
— Возможно, вы и вправду много знаете о человеческом теле, доктор Латимер, но душа для вас — потемки. — Ее голос звучал непривычно глухо. — Деньги лежат в вашей сумке, там же, где и прежде. Будь эта сумма в сто раз больше, вам не удалось бы купить с ее помощью ни Саула, ни меня.
Она повернулась и вышла из каюты, а Коул еще долго смотрел на закрывшуюся дверь. Потом забылся тяжелым сном и не слышал, как в тишине дважды прозвучал гудок, возвещая о прибытии парохода в Новый Орлеан.
Глава 22
К тому времени, когда вновь прибывших доставили в госпиталь, суета в приемной достигла апогея, и сержант Гриссом стоял у дверей, отдавая команды санитарам. Элайна вовсе не была расположена ждать снаружи и потому, захватив с собой Саула, последовала за Коулом. Сержант равнодушно скользнул по ней взглядом и уже собрался пройти мимо, как вдруг что-то остановило его.
— Что за черт! — Он присмотрелся внимательно. — Эл, да ведь это ты!
— Да, сэр, — Теперь Элайна снова заговорила хрипловатым мальчишеским голосом. — Мы вот с ним, — она ткнула грязным пальцем в Саула, — привезли сюда капитана. Мятежникам ведь все равно, кого убивать — врача или солдата.
— А ну-ка вы, двое! Отнесите капитана в палату, — приказал
Он приблизился к носилкам, на которых лежал Коул.
— Доктор Брукс сейчас занят, но я попрошу майора Магрудера осмотреть вашу ногу.
Коул поморщился при упоминании имени майора.
— И вам не стыдно отдавать вашего командира в руки этого мясника? — гневно осведомилась Элайна.
Прежде чем сержант успел ответить, в коридоре загрохотали тяжелые сапоги, и краснолицый Магрудер, появившись в проходе, злобно уставился на чумазого мальчишку.
— Мясника? Ах ты, негодяй! Мне следовало еще прежде отдать тебя под трибунал за дезертирство!
— Я не ваш солдат, — огрызнулась Элайна. — И не дезертир. Просто я решил съездить домой.
— Оставьте мальчишку в покое, майор. — Коул с трудом приподнялся на локте. — Если бы не Эл, я бы уже давно гнил в тюрьме конфедератов.
На лице Магрудера отразилось непритворное удивление.
— Кого я вижу! Капитан Латимер! У нас есть сведения, что вы пропали без вести, а перед этим ухитрились стать героем. Сержант подробно изложил в рапорте, как вы остались прикрывать отступление раненых. Говорят, вы в одиночку сражались против отряда кавалерии и целой артиллерийской батарей!
— На самом деле — против патрульного отряда с единственной пушкой, — усмехнувшись, поправил Коул.
— Значит, вам будет отрадно узнать, что из четырехсот раненых, оставленных под Плезент-Хиллом, уцелели только те, кто попал к вам в лагерь.
— Об этом я даже не подозревал, майор.
— Не важно. — Магрудер пожал плечами. — Уверен, командованию будет небезынтересно узнать, как вы очутились здесь, когда вся армия еще находится в Александрии.
— Пожалуй, это я и сам не смогу объяснить, — пробормотал Коул. — Большую часть пути мне пришлось провести в гробу, и все же благодаря Элу и его слуге я в конце концов очутился здесь. Правда, от конфедератов мне достался небольшой сувенир…
— А, вы про свою рану! Сейчас посмотрим… — Магрудер опустился на колени рядом с носилками, вынул из кармана ножницы, разрезал повязку и раздвинул концом ножниц рваные края раны.
Элайна съежилась, закусила губу и со сдавленным стоном отвернулась к стене.
Чернокожий слуга не сводил глаз с майора — он уже успел прийти к определенным выводам насчет характера этого человека и не сомневался, что от такого врача следовало бежать как от чумы.
Наконец Магрудер поднялся.
— Это осколок. Большой кусок свинца. Еще несколько недель — и ваша кровь будет отравлена им, это несомненно. Ногу придется отрезать.
Лицо Коула побелело:
— А разве нельзя просто извлечь осколок? Видите ли, с этой ногой я родился, успел привыкнуть к ней, и мне вовсе не хочется ее потерять…
Майор пожал плечами:
— Металл плотно прижат к кости — чтобы достать его, придется сломать ногу. Поблизости проходит много кровеносных сосудов. Если мы заденем их, начнется гангрена. Это всего лишь вопрос времени…
— Вовсе нет, — возразил Коул. — Стреляли из орудия Уилкинсона — значит, это стальной осколок, а не свинцовый. Если его нельзя извлечь, надо только зашить рану и оставить его на месте.