Пепел победы

Вебер Дэвид Марк

– Да уж, – вроде бы шутливо кивнула Хонор, но взгляд ее оставался задумчивым. Услышанное давало почву для размышлений, особенно насчет «повышенной агрессивности».

– Короче говоря, – деловито продолжила Алисон, – у меня возникло предположение, что незапланированным последствием попытки искусственного усиления умственных способностей в линии Харрингтон – и не исключено, что и в линии Винтон, – стало нечто, делающее вас особо привлекательными для древесных котов. Поскольку они являются эмпатами, я склонна предположить, что сопряженный с усилением интеллекта комплекс признаков делает вас… скажем, «ярче»… или «эмоционально вкуснее». Может быть, ваша эмоциональная аура сильнее, отчетливее или стабильнее, чем у большинства. – Она пожала плечами. – Объяснить лучше я не могу, потому, что вынуждена тыкать пальцем

в небо. Насколько мне известно, мы не располагаем в данной области ни сколько-нибудь достоверными данными, ни даже устоявшейся терминологией. Это все равно что пытаться описать запах звука или объяснить, каков цвет на ощупь. У меня появилась догадка о том, что изменение твоих отношений с Нимицем связано с модификацией «Мейердал-Бета». Тот неизвестный фактор, который делает Харрингтонов привлекательнее в глазах древесных котов, у тебя выражен сильнее, чем у других представителей твоей фамилии. Конечно, нельзя исключить и возможности того, что сам Нимиц тоже обладает уникальными способностями. Так или иначе, впервые в истории людей и древесных котов вам двоим удалось установить настоящую двухстороннюю связь. Во всяком случае мне кажется, что это произошло впервые. Даже если это является результатом модификации «Мейердал-Бета», теоретически допустима возможность проявления такой способности и у людей, вовсе не подвергавшихся генноинженерному воздействию. В любом случае вы с Нимицем нашли друг друга. Боже мой, как я тебе завидую!

На миг Алисон отвлеклась, устремив взгляд куда-то в пространство, но тут же встряхнулась.

– Завидую, но суть не в этом. Скажи-ка лучше, верно ли, что то повреждение, которое сделало его «немым» для Саманты, на твоей с ним связи никак не отразилось?

– Думаю, да, – осторожно ответила Хонор.

– И еще вопрос: вы ограничиваетесь передачей эмоций или можете сообщать друг другу нечто большее, чем просто чувства и общие впечатления?

– Можем, – ответила Хонор, – правда, эта способность, похоже, еще пребывает в стадии формирования и сильнее всего проявляется в стрессовых ситуациях. И, – она невесело улыбнулась, – если стресс является фактором, способствующим ее развитию, мне кажется, можно не удивляться тому, что серьезные изменения произошли за последние десять-двенадцать лет.

Мать понимающе усмехнулась, и Хонор продолжила:

– Началось все и правда с простых эмоций, но со временем мы научились пользоваться ими как носителями более сложных понятий. Однако это далеко не тот уровень, на котором общаются между собой коты. Я это знаю, поскольку иногда улавливаю краешки «разговоров» Нимица с другими котами. Точнее, улавливала, пока тот подонок его не изувечил.

Она помолчала, потом вздохнула, расправила плечи и вернулась к заданному матерью вопросу.

– То, чем мы с ним обмениваемся, если не считать чистых эмоций, – это своего рода ментальные картинки. Тут пока не все гладко, но мы работаем над этим, и у нас вроде бы получается. Слова как таковые нам друг другу не передать, но со зрительными образами это удается, а на их основе каждый из нас может понять, что хотел сказать другой.

– Вот! Именно это я и надеялась услышать! – заявила Алисон, а когда Хонор покачала головой, сморщила нос. – Прости, у меня и в мыслях не было говорить загадками. Просто мне кажется, что я нашла способ помочь Нимицу передавать Саманте не только эмоции.

– Неужели?

Хонор напряженно выпрямилась. Она понимала, что Алисон, понимавшая, какой болью обернулась бы для дочери обретенная и утраченная надежда, не завела бы этот разговор без веских оснований, но все же боялась.

– Правда. Еще до того, как медики научились справляться с такими недугами, как глухота и немота – что, к слову, произошло еще на Старой Земле, – существовал такой способ общения для глухонемых, как язык жестов. Точнее сказать, несколько языков. Я изучаю их и хотела, в частности, вернуться в Звездное Королевство именно для того, чтобы поработать в архивах. Конечно, даже если удастся найти полный словарь, его придется изрядно модифицировать, ведь руки древесных котов имеют на один палец меньше. Но я не вижу причин, почему бы нам не разработать систему, подходящую для Нимица и Саманты.

– Но… – Хонор закусила губу, чувствуя, как ее захлестывает волна горького разочарования.

– Но

никому еще не удалось научить кота читать, – закончила за нее Алисон и рассмеялась. – Напомню, мы с тобой совсем недавно пришли к заключению, что коты куда ближе к нам в интеллектуальном смысле, чем это кажется большинству людей. Мне трудно представить себе разумную расу телепатов, обходящуюся без некоего аналога того, что мы именуем «языком», но письменная его версия, конечно, не имела бы для них никакого смысла. Кроме того, мы можем учить их только нашему языку: сами мы не телепаты, и их способ «разговора» нам недоступен. Короче, за двести с лишним лет никому так и не удалось научить кота читать, на основании чего некоторые пытаются доказать, будто древесные коты не являются разумными, в человеческом смысле слова, существами. Однако никто из предпринимавших прежде попытки обучения не имел столь тесной связи с котом, как у тебя с Нимицем. Кроме того, если я не ошибаюсь, со времен Стефани Харрингтон коты стали понимать разговорный английский гораздо лучше… Чтобы все произносимое нами не воспринималось ими как нечленораздельный шум, они должны были освоить хотя бы азы синтаксиса, семантики и грамматики. Но ведь наша речь для них не просто сотрясение воздуха, так?

– Так, – согласилась Хонор.

– Следовательно, они научились понимать разговорный язык, а стало быть, обладают принципиальном способностью к восприятию языка как такового, в том числе и письменного. А уникальная природа твоей связи с Нимицем, возможно, поможет эту способность развить чуть дальше, превратив из пассивной в активную. Если они могут воспринимать определенный тип знаков, то почему бы им не научиться эти знаки подавать?

– Ну, мама, право же, не знаю, – растерянно отозвалась Хонор. – Если твои базовые посылки верны, то, пожалуй, в идее есть смысл. Но чтобы хоть что-то получилось, мне придется учить не только Нимица, но и Саманту.

– Правильно, – согласилась Алисон, – но я сильно сомневаюсь в том, что Нимиц является единственным в мире древесным котом, способным на то (как бы оно ни называлось), что у вас с ним получается. Не думаю, что тебе будет легко объяснить им мой замысел, но, уж поверь мне, Нимиц и Саманта умнее, чем мы с тобой можем себе представить даже сейчас. И они, что еще важнее, супружеская пара и очень хорошо друг друга знают. Конечно, успех не гарантирован, но, мне кажется, стоит попробовать. Даже я вижу, какую боль доставляет Саманте неспособность «услышать», что говорит Нимиц. Если она поймет, что ты предлагаешь ей способ наладить между ними прямое общение, пусть не столь совершенное, как телепатия, ты найдешь в ней такую старательную ученицу, о какой можно только мечтать.

– Было бы здорово, если бы они снова могли разговаривать, – задумчиво пробормотала Хонор.

Алисон покатилась со смеху.

– Глупая ты моя девочка, – сказала она в ответ на удивленный взгляд дочери. – Так и не поняла, в чем главный фокус. Конечно, непосредственная наша цель – дать Нимицу и Саманте способ общаться друг с другом, но для этого ты должна будешь не только объяснить им идею знаковой системы, но и научить их, как это делается. И если они смогут жестами разговаривать друг с другом, то почему бы и не с тобой?

Хонор оторопело уставилась на мать, в глазах у которой плясали чертики.

– Но и это не все. Они телепаты, и телепатический передатчик Саманты в полном порядке. Если ты научишь ее, у нее появится возможность обучить других котов. А если мы в то время займемся обучением принятых людей…

Алисон умолкла и сняла солнечные очки. Мантикора-А садилась за горизонт, а мать и дочь молча смотрели друг на друга.

Глава 18

– Доброе утро, милорд.

– Проходите, мистер Бэрд, присаживайтесь, – сказал Мюллер вошедшему в кабинет темноволосому и темноглазому мужчине, указывая на кресло.

Голос землевладельца звучал намного учтивей, чем мог бы ожидать посетитель, заявившийся к нему посреди ночи, но этот гость отличался от всех прочих тем, что сумел перекачать в предвыборный фонд оппозиции девять миллионов остинов, проследить происхождение которых не представлялось возможным. Разумеется, предсказать все последствия этого финансового вливания было трудно, однако оно в любом случае давало сторонникам Мюллера очевидные преимущества.