Пепел

Жеромский Стефан

Разговор оборвался, так как подали ужин. Распахнулась дверь, и дородная экономка внесла блюда с колбасой в густом соусе. Две девки несли по блюду с картофелем, обильно политым салом со шкварками. В мгновение ока стол был накрыт скатертью и уставлен фаянсовыми тарелками с отбитыми краями. Ножи и вилки были самые простые, с черенками из оленьего рога. Гость осторожно взял себе кусочек колбасы, остальное в один миг поделили между собой хозяин и Рафал, проголодавшиеся после целодневной охоты. Дымящаяся картошка исчезла. Исчезло и второе блюдо: заяц, зажаренный на вертеле. Доезжачий Каспер все время стоял у дверей и глотал слюнки так, что кадык у него ходил ходуном. Он вынимал патроны из ружей и промывал стволы теплой водой.

Рафал, услыхав приятную музыку обмотанного мокрой паклей шомпола, который ходил

взад и вперед по каналу стволов, даже не прикоснулся к рюмке вина, которую подвинул ему дядя. Он присел на корточки рядом с доезжачим и сонными глазами смотрел, как брызги грязной воды летят с полок в таз. С немцем Рафалу было скучно, а лечь спать он не мог, так как ему стлали всегда в этой комнате на диване.

– У вас, сударь, я вижу, отменные собаки. Чудные собаки, – сказал гость, с явным отвращением гладя голову Немана, который фамильярно положил ему лапы на колени.

– Да, славные собачонки. Стары уж стали, но все еще в поле. И нюх и сметка еще хоть куда. Особенно у суки. Поди-ка к хозяину, Вислечка.

Он привлек к себе собаку и стал нежно гладить ее.

– С виду она как будто вялая, а на самом деле это собака с тонким чутьем, гончая чистых кровей. Неман, он тоже резов и упорен, а все-таки только за ней поспевает. Поглядите-ка, сударь, какие у нее широкие ноздри! А какие влажные! Если уж собака таким носом потянет, так уж будет что по этой трубе мозгу передать. Зато какой у него хребет! Мускулистый, длинный, взгляните-ка. А у нее зато лапа. А? Видите, какой длинный след? Она у меня еще ни разу не споткнулась.

– Ну! – вмешался Каспер. – Где там такой суке споткнуться; да она по снегу ли, по мерзлой ли земле как лиса идет.

– Он хоть смелый пес, а все иней раз потеряет след и молчком, подлец, догоняет, а ее всегда слышно; идет по лесу, ровно как дилижанс по тракту. Голос, как у молодой вдовушки. Как птица летит, а он потяжелей, поленивей, больше сметкой берет, не такой быстрый, все за ней, все за ней!

– Очень хороши собаки. А вон те овчарки тоже с какими-нибудь достоинствами? – с некоторой иронией спросил Гибль, показывая на больших лохматых собак у печи.

– Те? Это тоже отличные собаки. На кабана – незаменимые! В прошлом году, в самый сочельник, мы кабана с ними чуть не живьем взяли.

– Вот как? – удивился «галичанин».

– Были мы вдвоем, вот с доезжачим. Выследил он кабанов в лесу, тут, на Буковой горе. Ночевали мы на болотце, в тех местах, где земля не замерзает. Поднялись чуть свет. Пустили этих собак в молодняк. Тихо, тихо… И вдруг вот этот Разбой как взвизгнет: ай-ай-ай! Все тут как тут, зубы ощерили и вперед. Такого выгнали кабана, сущий буйвол, – и прямо на него, на Каспера. Ну-с, стал это он примеряться, брать на мушку, прицеливаться и – верите! – промахнулся. Агtifex. [6] Он и такую штуку может отколоть, хоть со мной тридцать лет на охоту ходит, и хвастает, будто дупеля и ласточку влет бьет. А собаки все свое: загнали кабана в глубокий снег. Если бы вы, сударь, видели эту картину! Один в ухо вцепился, перелез через бестию на карачках и висит, не пикнет. А глазищи у него прямо кровью налились. Другой держит за левое ухо, передними лапами в снег врылся, в землю, и не пускает. А третий, Куцый, все нападает, все нападает… Кабан всех на себе тащит и бредет по снегу. А клыком, понимаете, не может достать, потому что Разбой… Иной раз только фыркнет, либо мордой ткнет… Я стрелять не могу, а то еще, сохрани бог, собаку убьешь. Да я скорее в ногу себе выстрелил бы, чем в такую собаку. Ну, а кабан-то в лес уходит, а мы, как дураки, за ним. В конце концов мой Каспер набрался храбрости. Перекрестился, прыгнул на кабана, сел на него верхом, крепко, как на лошадь, и каблуками в землю уперся. Вот этим самым ножиком, который висит у него за поясом, стал он кабану глотку перерезать. Ну, и насмеялся я тогда. Семь раз отче наш можно было прочитать, пока он ему все жилы и arterias [7] перерезал.

6

Мастер, художник, артист (лат.).

7

Артерии (лат.).

–

Сердитая бестия был этот кабанище! – вздохнул Каспер. – Я с ним встречался раньше! Раз он на Цисовском напал на меня да так распорол мне клыком икры, что до самой кости мясо содрал, как ножом до самого колена срезал. Чуть было, черт, под себя не подмял, потому уж очень я его испугался. И сейчас вспомнить стыдно. А я уже бывал под кабаном. Не один уж мне распарывал кожух на спине то правым, то левым клыком, да копытами топтал меня! Потому я и знаю, что за силища у них! Свинья! Глянул на меня, проклятый, глазом всего-то с желудевую скорлупку, а у меня кровь в жилах застыла, и голос пропал… Только я и тогда ему глотку пощекотал…

– Ба! – вмешался Нардзевский. – Мы тут разболтались, а вы, пан комиссар, может, вовсе и не охотник?

– Я совсем не охотник. Где же мне найти время для таких развлечений? Всегда на службе… Вот и сейчас меня направили к вам, милостивый государь, с комиссией, как к представителю местного землевладения.

– Ко мне? С комиссией?

– Да.

– А по какому делу, позвольте спросить?

– Дел очень много.

– Даже очень много. Любопытно…

– Позвольте приступить сейчас?

– Ночь уже… Впрочем, прошу вас, прошу…

– Я приехал днем и терпеливо ждал. Завтра мне нужно ехать дальше.

– Интересно послушать.

– Primo [8] – перепись душ мужского пола, достигших рекрутского возраста.

– Перепись душ? Мужицких?

– Совершенно верно…

– Слыхано ли дело!

– Барон фон Липовский, первый окружной комиссар Келецкого крайсамта, не имея возможности лично, поручил мне…

8

Во-первых (лат.).

– А что вам, черт подери, за дело до моих мужиков?

Чиновник чуть заметно непринужденно улыбнулся, не поднимая глаз. Вместо ответа он спросил:

– Изволили ли вы, милостивый государь, внести согласно декрету сбор за январь десятого и двадцатого гроша [9] податному инспектору в Хенцинах, вельможному пану Чаплицкому?

– Сбор? Какой сбор?

– По вступлении войск его императорского и королевского величества в здешний край, – ответил чиновник торжественным голосом, – его превосходительство, фельдцейхмейстер [10] де Фулон, выпустил обращение к местным помещикам с требованием внести сбор без малейшего промедления. В январе прошедшего, тысяча семьсот девяносто шестого, года этот циркуляр был оглашен священнослужителями с амвонов, а затем настоятели приходов вручили его помещикам под расписку. Изволили ли вы получить это publicandum? [11]

9

10– и 5-процентный налог с помещичьих хозяйств. Поземельные налоги и сборы в Австрии были распространены на вновь присоединенные польские земли.

10

Фельдцейхмейстер– одно из высших офицерских званий в австрийской армии; точное значение слова – начальник артиллерии.

11

Извещение (лат.).

– Может быть. Только я бумагам не придаю никакого значения. Мне бумага нужна только для забивки пороха и дроби, да и то я предпочитаю пеньковые пыжи.

– Так вот, вопреки ожиданиям вы изволили оказаться в числе немногих, запоздавших со взносом.

Нардзевский сидел на своем стуле, держа руки в карманах рейтуз. Обветренное его лицо побагровело, губы оттопырились. Он долго молчал.

– Очень может быть… вопреки ожиданиям, – процедил он, наконец, сквозь зубы.