Пепел
Шрифт:
41.
Я прижимаю к себе Эвана, скоро всё закончится, приедут врачи и обязательно вынут этот нож, главное, чтобы он не задел ничего важного. Дэймон вяло улыбается.
– Джер, я не хочу, чтобы ты повторял свою прошлую судьбу, ты вернулся обратно, чтобы жить, прости меня, - тихо шепчет он.
– Боже, о чём ты говоришь, мы пришли в этот мир вместе, я видел тебя в своих безумных снах, я блуждал среди живых, и мне было одиноко, я спустился за тобой в ад, чтобы вернуться вместе.
Он как-то странно улыбнулся. И с уголка его губ потекла тонкая струйка крови.
– Слишком поздно, я вернусь туда!
Я испуганно исследую его тело, не могло лезвие так ему навредить. Я ужасаюсь, обнаружив огромное кровяное пятно на его белой футболке в области груди.
– Странное чувство, что в моих лёгких вода, - хрипит он.
– Это не вода, - тихо шепчу я, сжимая его плечи, - Я знаю, что тебе больно, почему ты не сказал?
– Всё буде хорошо, Джер, ты сможешь стать нормальным человеком, это должно было произойти! Что-то во мне не так, меня не зря поместили в то ужасное место, я, так же, как и Лоран – сгусток зла.
– Нет, это не так! Для меня ты самый лучший, я понял это ещё когда решился спуститься под землю за тобой!
Я знаю, я вижу, я чувствую, что он умирает, пуля, вероятно, пробила лёгкое. Я слышу страшные булькающие звуки, которые смешиваются с его шумным дыханием. Я не знаю, существует ли Бог, ведь на том свете я так его и не встретил, мне больно, мне так больно, что я мысленно прошу его о помощи. Прошу услышать никому не нужное существо, которое пока не сделало ничего хорошего, но всё ведь ещё впереди. Эван, я надеялся, что смогу быть счастлив, просто жить, не ища смысла,
– Эван, - мой шёпот растворяется в звенящей тишине, а где-то на улице я слышу сирену скорой помощи. Зачем? К чему? Всё пусто, всё бесполезно. Мне кажется, я снова готов блуждать среди людей призраком. Мне уже не страшно думать об этом. Я чувствую, как нечто холодное и тёмное поглощает моё сердце, вливаясь плотной жижей в разум, пожирая все мысли и чувства. Мне всё безразлично. Я смотрю на окаменевшую руку Лоран, её пальцы плотно сжаты на забрызганном кровью пистолете. Зачем? К чему? «Ты всегда был плохим, ты родился от такого же человека, который просто надругался надо мной! Ты грязь, ты зло, ты никогда не сможешь избавиться от своего прошлого!» - голос матери звучи в моей голове так явно, что я не могу заглушить его. Я избавлю мир от своего существования. В дверь звонят, но я не в силах встать. Пистолет уже в моей руке, но у меня есть выбор – умереть или жить дальше! Умереть я всегда успею, но я уже знаю, что меня ждёт по ту сторону ада. Жить? Ради чего? Это не моё тело, моё давно истлело в гробу, не моя жизнь, не моя судьба, да и мир, тоже не мой. Я никого не спас, зато всё, к чему я прикасаюсь – умирает. Так было с Кристиной, так было с семьёй Сюзанны, так стало и с Джонни. Я обречён нехотя убивать. Всё, что я когда-то любил, становится ПЕПЛОМ. Всё, о чём я мечтал, теперь покоится на моих коленях – холодное тело Эвана. Я смотрю на дуло, и мне кажется, я слышу звук выстрела…
42.
Меня зовут Эндрю Брайт. Позавчера умерла моя жена Анна. Она была очень больна, но много лет вдохновляла меня. Я выбрасываю всё, что было связано с ней, я хочу начать жить заново, я очень уважаю её память, но Анны больше нет. Какая-то часть меня умерла вместе с её последним вздохом. Люди – несчастные существа, нас сотворили несовершенными, падкими на разного рода соблазны. Я любил Анну, но моя любовь давно увяла и иссякла, как пересыхающая река. Я смотрю на пожелтевшую стопку бумаги с оборванными краями – мои зарисовки Анны – прелестной молодой девушки с тёмными волосами. На мгновение я вспоминаю те чувства, что испытывал в тот момент, когда рисовал её в парке. Я бросаю лист в разинутую пасть камина, а пламя жадно поглощает его. Моё прошлое навсегда превращается в пепел вместе с образом Анны. Я смотрю на следующий лист и вижу глаза, лишённые зрачков, белые, страшные, полные невыразимой тоски. Мёртвое лицо и руки, перемотанные окровавленными бинтами. Я смутно помню, как рисовал это образ. Он померещился мне в том же парке, а потом я видел гибель молодой девушки, спрыгнувшей с крыши дома. Я внимательно всматриваюсь в поблекшие штрихи, лицо с бумаги будто ждало, что когда-то я найду его и вновь выну на свет. Оно смотрит на меня внимательным взглядом, оно изучает меня. Образ из далёкого прошлого. Жил ли он когда-то на самом деле или же просто явился мне в моём воспалённом чувствами мозгу. Я ещё несколько лет рисовал странные наброски, прислушиваясь к странным голосам в голове и видениям. Огонь поедает зарисовки маленькой девочки с зайцем, ангела с обгоревшими крыльями и развевающимися волосами, огромных ворот из человеческой плоти. У меня такое ощущение, что болезнь Анны сводила меня с ума, но теперь настал конец безумию, все образы исчезли, голоса стихли. В памяти остался лишь светлый образ Сюзи. Я никогда не прислушивался к ней, она нуждалась в моей заботе и любви, но я никак не мог предать Анну. Почему я такой? Я ведь уже не любил её? Я не знаю где ты и с кем ты, Сюзи, я просто надеюсь, что у тебя всё хорошо, и ты уже забыла обо мне. Может быть, я когда-нибудь разыщу тебя, и тогда ты узнаешь, сколько доброты и тепла я сохранил для тебя. Я всё-таки предал Анну, мне самому страшно признаваться в этом, но я ждал её смерти, её мучения были невыносимы для меня. Я сжёг все рисунки, отныне в моём доме будут только красивые светлые картины. Я отдам вещи Анны нуждающимся. Я забуду о том, что когда-то ошибся выбором. Я каюсь в том, что не понял этого раньше. Но всё кончено, я потерял Анну, но и Сюзанну я тоже потерял. Простите меня… Куски бумажного пепла вылетают из камина и кружат в воздухе… как потерянные души…
43.
Мне не страшно, нет, мне совсем не страшно. Мне холодно или только кажется так. Мне не больно. Нет сожаления, нет разочарований, ничего нет. Есть только рвущий ветер и бесконечное серое небо. Я уже когда-то был здесь, мне знакомо это ощущение пустоты. Я постоянно чувствовал его при жизни, и после смерти только оно и осталось со мной. Тяжёлые чёрные тучи раскручиваются страшным валом надо мной, в них сверкает паутиной молния. Сухая трава жалобно шуршит под ногами. Я смотрю вдаль и почему-то улыбаюсь. Я понял одно, мне лучше здесь, где нет предательства и лжи, где нет боли, между двух миров. Я не буду гореть до пепла снова и снова, я не буду растерзан демонами, мои руки покрыты жуткими ранами, которые когда-то убили меня в первый раз, а на правом виске запеклась коркой кровь. Меня зовут Лирой Найтл или Джереми Энжел, я и сам запутался кто я такой. Я дважды убил сам себя. И на этот раз я не сожалею ни о чём. Я вижу страдания сотни неприкаянных душ, которые хотят покоя, но его нигде нет. Когда-то я понёс наказание и нашёл свой ад среди живых. Но я видел и другое место, которое так же называют адом, оно страшнее, оно ужаснее. Я выстрелил себе в голову и меня не успели спасти. Операция длилась больше трёх часов, но я просто не пожелал цепляться за жизнь, как это делают другие. Я мог выжить, но мой мозг был повреждён слишком сильно. Я мог бороться, но просто не хотел. Меня пытались вернуть болью, пропуская через моё тело сотни ват тока, но моё сердце лишь пару раз сократилось и замерло навсегда. Мне кажется, в тот момент я видел Бога, хотя в его существование я не верил никогда. Это было просто огромное светлое пятно, которое излучало приятный тёплый свет, согревающий меня. Я потянулся к свету, но он обжёг меня горячим пламенем. И я понял, что не достоин быть рядом с ним. Возможно, это и был сам Бог, который решил наказать меня. А может, это лишь свет, который я видел сквозь полузакрытые веки. Я не знаю, но пятно ничего мне не сказало и не поведало, оно просто растворилось в многоголосье и гомоне, и острые когти вонзились в мою мёртвую плоть. Я снова стою здесь, никто и ничто не тревожит меня. Я иногда вспоминаю о Джонни. Как он там? По ту сторону света и тьмы, в самом жутком месте, хотя я не уверен, что он попал именно туда. Возможно, он всё-таки увидел то, что не дано было мне. Может, он попал в лучший из миров. Я очень хочу верить в это. Я смотрю на засохшее разветвлённое дерево, молния разбила его на две половины, и запах горелой древесины окружает его. Оно ещё дымится. Мне почему-то стало интересно, что всё-таки случилось с настоящими Эваном и Джереми? Я вспомнил тот сон, или это был вовсе не сон, как их тащили в ворота ада. Может, они были недостойными людьми, как оказалось мы с Джонни тоже. Я снова улыбаюсь, так всё глупо. Вся наша жизнь – бесполезное существование, сложенное из мельчайших частиц. Мы чему-то радуемся, о чём-то печалимся. Зачем? Мы любим, мы предаём, мы забываем и злимся. Но ведь всё так бессмысленно. Сейчас я понимаю, что даже не смерть Джонни привела меня обратно сюда, а разочарование, разочарование
44.
Меня зовут Мелрой Слэйт. Прошло уже почти пол года, как я ушёл из семьи. С годами какой-то чёрный осадок тревожил мою душу. Я чувствую, что виноват в смерти Лироя. Я… я, наверное, любил его. Я думал, что могу забыть его, но чувство вины не покидает меня. Что мне мешало быть с ним? Отсутствие денег? Общественная мораль? Я просто ушёл, а он умер в остывающей воде от непостижимой тоски и жалкого существования, я мог помочь ему, но даже не попытался. Моя жена – глупая шлюха, по собственному желанию несколько лет спала с моим отцом в надежде оторвать лакомый кусок нашего состояния. И она добилась своего, я ушёл и оставил ей почти всё. Мне ничего от неё не надо, я даже не уверен, что отец её ребёнка я. Но, тем не менее, он считает меня отцом, и я обеспечил ему достойное будущее, если только мать не испортит его. Мне не страшно признаваться себе в том, что все эти годы моя жизнь была сплошной паутиной изо лжи, моя семья, жена, наследство – сплошной фарс. Я хотел тихой жизни. Я хотел свободно дышать. Я погряз в этом болоте, но даже сам не понимал этого. Я мог спасти человека, плохой он или хороший судить не тем, кто его не знал. Все мы хороши, таим смертные грешки в тёмных углах души. Никто и никогда не сознается в том, что желал кому-то смерти, что часто думал о страшных вещах. Я решил всё изменить, исправлять уже поздно. Я ушёл и отныне я постараюсь стать достойным человеком, хотя бы для самого себя. Возможно, на оставшиеся деньги я открою какой-нибудь фонд. А может, просто тихо и мирно буду жить, где-нибудь вдали от мирской суеты. Только одному Господу Богу известно, как я устал. Просто по человечески устал. Иногда мне становится страшно, я понимаю, что прожил не так, как на самом деле хотел. Что где-то по ту сторону реальности одинокая душа Лироя бродит по кладбищу желаний. Но сейчас поздно сокрушаться. Лирой уже много лет, как мёртв. Хотя говорят, что люди живы до тех пор, пока их кто-то любит и помнит в этом мире. Я помню тебя, Лирой. Я…люблю тебя…
45.
Меня зовут Сюзанна Стейн. Я уже полгода живу в Амстердаме. Это прекрасный город с огромными окнами, которые никогда не прикрыты занавесками. Первое время мне казалось это странным. Но сейчас я привыкла. Я живу в небольшой квартирке с видом на городской канал. Вечером меня встречает только мой толстый рыжий кот Нэд. Я иногда покупаю ему свежую рыбу. Меня не смущает то, что это чужая страна. Я нашла свой кусок маленького счастья. Я работаю в художественной мастерской, рисую открытки. Это не огромные деньги, но мне хватает. Я вообще последнее время понимаю, что если не мыслить глобально, то вполне можно прожить и на то, что у меня есть. Иногда мне становится нестерпимо одиноко, и я хочу вернуться. Но, я понимаю, что мосты все сожжены, там теперь у меня ничего нет. Сейчас осень, и золотые, резные, кленовые листья снова стелют сплошной ковёр под моими ногами. Дышать легко, как никогда прежде. Я одна, но в своём мирке, и меня не интересует то, что происходит вокруг. Я прихожу домой, сажусь за рабочий стол с видом на улицу и начинаю придумывать зарисовки новых открыток. Сделанные вручную, каждая из них впитала частичку меня и моей тоски по Эндрю, который так и не набрался смелости оставить свою увядающую музу Анну. Я часто думаю, как было бы хорошо, если бы мы были здесь вдвоём. Он и я. Вместе бы гуляли по осеннему парку, смотрели на тёмную воду в городских каналах. И просто вместе начинали жить заново, с чистого листа.… Но, это лишь мечты, я даже не знаю, как он там? Жива ли Анна, и помнит ли Эндрю обо мне? Одному Богу известно, как бы мне хотелось сейчас обнять его. Мы не ценим то, что у нас есть, но потом очень жалеем, когда уже поздно. Я жалею, что не выдержала мучительного ожидания. Я не имела права ждать смерти Анны, потому что это бесчеловечно, но и заставить себя не думать об этом, было выше моих сил. Эндрю жил рядом, так близко, в одном городе, мы посещали одни места, сталкивались на выставках, но при этом мне было сложно даже заговорить с ним. Я плакала по ночам и мечтала, чтобы всё закончилось, как можно быстрее. И это действительно закончилось, в один прекрасный день я проснулась и поняла, что что-то в моей жизни надо менять. Я решила уехать туда, где меня никто не знает. Мне было так тяжело порвать со своим прошлым, забыть всё. Сейчас уже сложно вспомнить, почему именно я захотела в Европу. Но на тот момент я желала, убежать как можно дальше. Первое, что пришло в голову – Амстердам. Я почему-то представила его таким тихим и милым, залитым солнечным светом и обрамлённым зеленью. А он оказался шумным и многолюдным. Но, тем не менее, я здесь, и я вполне счастлива. Я брожу под дождём в своём чёрном коротком пальто с зонтом-тростью в шотландскую клетку. Здесь я нашла себя и своего кота Нэда. Это наш мирок, и мы ни за что не отдадим его. Сегодня я снова думала об Эндрю, я уже реже вспоминаю его, но всё так же болезненно. Возможно, на меня всё-таки где-то изнутри давит одиночество. А может, это остывающие чувства, от которых сложно убежать. Мы сами создаём мир, в котором и живём. Мой мир – это эскизы открыток, кленовые листья, уютный клетчатый плед и рыжий кот. Я обожаю дождливыми вечерами сидеть на балконе с чашкой горячего кофе и смотреть на свисающие с неба серебристые водные перлы. Кто сказал, что нельзя быть счастливой? Счастливой простыми вещами, такими, как кофе, дождь, открытки, засохшие бутоны роз в вазе? Почему нет? Счастливы ли те, кто каждый день доказывает всему миру и, прежде всего, самому себе, что он достоин этой жизни? Я не стремлюсь занять чьё-то место. Я нашла своё. Сейчас я смотрю в окно. Прекрасный вечер, прекрасный повод, чтобы начать всё сначала…
46.
Меня зовут Лирой Найтл. Человек без судьбы и истории. Неприкаянная душа, дважды убившая своё тело. Я смотрю на бесконечные серые холмы, покрытые засохшим ковылём. Я бреду бесцельно по выжженной земле. Иногда меня цепляют чужие мысли тех, кто находится здесь. «Я была хорошей женой, мы прожили вместе больше двадцати лет, а он ушёл к другой, просто хлопнув дверью. Я старая, никому не нужная. Я хочу умереть. Это снотворное. А теперь я не могу проснуться. Я в вечной летаргии. Я не верю в то, что я могла умереть. Я вижу, я чувствую, я понимаю. Это просто сон, который скоро закончится. Просто сон…». «Я не смог вынести горечи утраты своего единственного сына. Я выстрелил себе в висок. Кто знал, что я окажусь здесь?.. » «Эта бесконечная депрессия доконала меня. Очень сложно в семнадцать лет так много весить. Они постоянно дразнили меня… издевались…» «Я повесился, мне просто надоело жить, не вижу смысла, не вижу…» «Безумие, такое явное и страшное проникло в мой мозг, по капле разрушая его. Раз, и я уже на краю…два, и передо мной бесконечное небо…» Я замираю, пытаясь найти источник этих мыслей. Он где-то совсем близко. «Полёт не был долгим, всего несколько секунд, за которые мне, вдруг, захотелось жить, но сильный удар прервал моё существование. Три… Я не успела, не смогла…»
– Кристина, - шепчу я, но голос мой беззвучный.
«Он приходил ко мне, являлся мёртвым видением в темноте. Он пытался меня спасти, но я умерла…»
– Кристина, это я, тот самый мёртвец, которого ты мысленно звала, - я вижу обгоревшее кресло, стоящее между кривых стволов голых деревьев, вижу знакомый силуэт в чёрном капюшоне с торчащими прядями медных волос, но не могу разглядеть лица. Я медленно приближаюсь.
– Кристина…
Она сидит, скрючившись и обхватив свои колени.