Пепельное сердце
Шрифт:
Саммер в последний раз взглянула на Анжея, схватила матросскую куртку и спустилась вниз.
***
Ветер сменил направление, и шум больше не доносился до вороньего гнезда. Однако на нижней палубе раздавались голоса. Некоторые матросы разбирались с парусами и в каютах над кормовой частью горели огни. Один матрос держал фонарь над верёвочной лестницей, которая спускалась к воде. Саммер скользнула за один из сундуков, нагнулась и сунула дрожащие руки в карманы куртки. Она удивилась, пальцы нащупали зажигалку. Только теперь она заметила, что куртка была ей слишком велика. В спешке она схватила куртку Анжея вместо своей.
***
Металл и бумага? Она сжала руку, аккуратно вытащила — и была ошеломлена. Откуда у Анжея столько денег?
— Поднять якорь! — приказал один матрос.
Саммер поспешно сунула серебряные монеты и деньги обратно в карман и попыталась вникнуть в смысл происходящего. Корабль стоял на якоре — и, очевидно, маленькая лодка перевозила несколько людей в моторную лодку, которая ожидала их неподалёку. Офицеры? Фаррин рассказывал что—то о том, что он и советники направлялись в меловую гавань. Это было её шансом! Она должна поговорить с Фаррином и присоединиться к ним. Она должна …
Послышался удар веслом и матрос поднял верёвочную лестницу. Проклятье! Слишком поздно! Последний человек только что покинул корабль. Саммер прошиб пот. На один момент ей пришла мысль напасть на матроса и самой спустить лестницу, но естественно, это был бы самый глупый поступок, который только она могла совершить. Она нагнулась, и прошмыгнула к перилам. Внизу она разглядела двух человек в большой шлюпке. Волосы, напоминающие шерсть пантеры, поблёскивали в свете фонаря. Саммер облизала пересохшие губы. Самым лучшим было бы окликнуть Фаррина, чтобы он повернулся, но она знала, что не может позвать его. Скорее всего, вместе с тем она разбудила бы Анжея. И в любом случае она бы привлекла к себе слишком много внимания. И для офицеров не было никакой причины поворачивать назад только ради неё. Но я должна сойти с корабля!
С каждым удаляющимся метром, который отделял её от шлюпки, исчезала последняя надежда сбежать.
И когда она перевела взгляд на блестящую поверхность воды, то с содроганием поняла, что существует только одна возможность.
Как это ни странно, не было никакого чувства паники. Вероятно потому, что женщина в белом платье была уверенна, что не умрёт в воде. И с остротой разбитого стекла Саммер поняла, что единственное, что ещё имело значение — это Северный берег, и решила — никогда снова не закрывать глаза перед правдой.
Быстрым взглядом она удостоверилась, что все матросы заняты своими делами, разогналась — и прыгнула.
Казалось, падение длилось целую вечность. Её диафрагма покалывала, и в тёмном зеркале воды она увидела своё искажённое отражение, которое в тот же миг разбилось. Влага встретила её ударом, который почти что лишил её чувств. Её кожа горела от столкновения. В то время как тяжесть воды со скоростью пробки затягивала её в глубину, она ужаснулась при мысли об акулах в кружащемся вихре из воды и пузырьков. Со всей силы она гребла наверх и захлёбываясь вынырнула. Она ненавидела воду, но, по-видимому, всё же умела плавать.
Хотя очень неловко, скорее по-собачьи, но всё же ей удавалось держаться на поверхности. Из—за солёной воды у неё горело в носу и щипало глаза. В нескольких метрах от неё угрожающе возвышался корабль, словно спящее морское чудовище. И пока её ноги барахтаясь,
И тогда она всё-таки тихо захныкала, когда поблизости появился блестящий чёрный треугольник, рассекая водную поверхность, затем он нырнул, оставляя позади зловещую воронку. Было достаточно одного момента, чтобы осознать каждую маленькую деталь: треугольный плавник, бело-серая полосатая рыбья кожа. Ногами Саммер почувствовала перемещение воды, словно вибрируя, её вытесняет сильное тело.
— Прекрати дёргаться, — грубо прорычал ей офицер, сидящий в лодке рядом с Фаррином. — Иначе она подумает, что ты раненая рыба и вонзит в тебя свои зубы. — Теперь Саммер готова была завопить, однако накатившаяся волна поглотила каждый звук. Шлюпка была уже совсем рядом, когда она вцепилась в верёвку, хлопнувшуюся об её лоб. И тут же энергично начала грести руками к лодке, в то время как её ноги покалывало в ожидании острых как бритва зубов. Через несколько секунд она лежала в лодке, тяжело дыша, в окружении двух удивлённых лиц.
— Ты? — спросил Фаррин. — Во имя всех морских богов, Тая! Каким образом посреди ночи ты упала с корабля?
Саммер закашлялась.
— Я не падала, — проскрежетала она. — Я спрыгнула. Матрос... не позволил мне... подойти к лестнице. Но я хочу ехать с вами. Я всё хорошо обдумала.
Оба пристально посмотрели на неё, будто она заявила, что среди ночи решила приласкать акулу.
— Мы вернем её обратно, — решил офицер.
Саммер вцепилась в руку Фаррина.
— Ты спрашивал меня, на чьей я стороне, и я размышляла над этим и решила. Ты говорил, что вы нуждаетесь в каждом мужчине и в каждой женщине! Неужели твои слова ничего не значат?
— Что ты ей сказал? — зашипел на него офицер.
Фаррин будто лишился дара речи. Саммер бросила испуганный взгляд на переднюю мачту и воронье гнездо, затем вытащила из своего кармана горсть денег.
— Если я вам не нужна, я заплачу за переправу, — выпалила она. — Высадите меня на берег, а я найду того, кто оценит мои услуги.
— Разве мы выглядим, как перевозчики? Если ты хочешь нести военную службу, будь любезна зарегистрируйся как доброволец и выходи в меловой гавани. — Прорычала женщина, складка между её бровями стала еще глубже.
— Подожди минутку Люкс, — заговорил снова Фаррин. – Пожалуй, она на самом деле может быть нам полезна.
— Нам не нужно ещё больше сумасшедших.
— Может и так, но всё—таки она говорит на нескольких языках. Она даже беседовала с мужчиной из Никала, стариком с лошадиной мордой, а потом пела песню на северном наречии, я наблюдал за ней. И мы можем это использовать. Ты и сама знаешь, сколько у нас новобранцев и гонцов из различных стран, не говоря уже о советниках.
Саммер невольно задержала дыхание. Значит, Анжей вовсе не учил её язык. Это она была тем, кто постепенно всё лучше стал его понимать. Или я просто их вспомнила? Но очевидно, она владела и другими языками, не осознавая этого. Только теперь она поняла, что никогда не задавалась вопросом, почему на самом деле понимает людей во всех городах, где побывала и самое удивительное, воспринимала разные диалекты. Её зубы застучали сами по себе.