Перчатки для убийцы

Лагздукалнс Андрис

В километре от места ДТП, за рулем темно-синей "Нивы Эверест", сидел Александр Деланж, тридцатилетний комиссар-стажер, недавно переведенный из Парижа в Анже. Подкурив очередную сигарету, он открыл ветровичок в водительской двери и выпустил в образовавшуюся щель, струйку дыма. Его спутница - красавица Моник, наконец-то успокоившись после истерики связанной с поздним возвращением домой, (табло электронный часов на панели приборов показывало 01:37) задремала, разложив спинку пассажирского сиденья. Моник работала официанткой в ресторане "Старый Мельник". Расположенный в парковой зоне на берегу озера Лак-де-Мэн, в получасе ходьбы от центра города, ресторан пользовался заслуженной репутацией у туристов и местных жителей. Алекс, попал туда по рекомендации своих новых сослуживцев, когда искал заведение "для проставы", представившись начальнику отдела по расследованию убийств, после перевода из столицы. Моник

обслуживала их стол и обратила внимание на "новое лицо". Большинство коллег Алекса, с которыми ему предстояло продолжить службу, были местными, а те, кто перебрался в Анже из других регионов, проработали здесь не один год. Алекс тоже обратил внимание на эффектную официантку и, не откладывая дальнейшее знакомство в долгий ящик, тем же вечером использовал её по другому назначению никак не связанному с приёмом заказов и подачей блюд. Для соития они использовали стол в подсобке, которая служила раздевалкой обслуживающего персонала ресторана. Ему пришлось зажимать ладонью рот, страстной девушке, которая своими криками вызванными восторгом от производимых им телодвижений могла известить и посетителей, и обслугу ресторана о происходящем безобразии. После этого они стали периодически встречаться на квартире Алекса, которую ему выделило управление полиции, или проводили время вот в таких загородных прогулках. То, что Моник была замужем, ни мало не смущало Алекса. Её муж, бригадир портовых грузчиков, будучи старше девушки на десять лет, отдавал предпочтение вину и общению с друзьями, проводя время в бистро или играя в петанк, чем удовлетворению естественных потребностей похотливой супруги.

Снова зазвонил мобильный телефон. Достав аппарат из кармана лёгкой кожаной куртки, Алекс в очередной раз убедился, что звонит его непосредственный начальник - комиссар Бланшар Монсиньи. Приготовившись выслушать следующую порцию нравоучений и сарказма по поводу своего отсутствия от пятидесятидвухлетнего невысокого толстячка, который в своей работе нашёл спасение от троих детей, жены и тещи с тестем, проживавших с его семейством в загородном доме, он нажал на кнопку.

– Ну и где вы есть Деланж? Или вы думаете, что убийство в городском театре, это повседневное явление в наших краях?
– прозвучал в динамике телефона голос комиссара.

– Я километ..., - начал было оправдываться Алекс, но шеф его не слушал.

– Если вы до сих пор не поняли, что здесь не симфонический оркестр и затеряться в толпе не получится, поясняю - у нас все на виду, и каждый старательно исполняет свою партию.

(В далекой юности комиссар Монсиньи закончил два курса консерватории, мечтая стать дирижером, но судьба распорядилась иначе. Теперь в память о годах, проведенных в стенах дирижерского отделения, он постоянно вставлял в свою речь высказывания и поговорки связанные со служением искусству).

– Где вы есть, черти вас раздери?

– Я в пятнадцати километрах от городской черты, если верить навигатору, - пропустив мимо ушей причитания начальника, спокойной ответил Алекс.

– Ну и долго вы намерены там прохлаждаться, в то время когда ваши коллеги отрабатывают место происшествия? Вы что не знаете о том, что в театре сегодня состоялась премьера новой пьесы и у нас четыреста свидетелей, которых нужно опросить?

– Судя по драматическому развитию событий, премьера не состоялась, а из четырех сотен зрителей нам едва помогут показания трех, от силы пяти человек.

– Но их же нужно найти!
– взвизгнул комиссар.
– Короче, как хотите, воруйте лошадь, захватите катер, идите пешком, плывите, но чтобы через полчаса я лицезрел вас в театре, со служебным блокнотом и ручкой в руках, опрашивающим очередного свидетеля. Всё!

В трубке прозвучали сигналы отбоя. Бросив телефон на панель у рычага переключения передач, Алекс, освободив от креплений навигатор, произвел несколько манипуляций с экраном и добился положительного результата. Интерактивная карта указала ему ответвление от основной дороги ведущее через лес и обминающее место ДТП. Вернув навигатор на место, он открыл крышку перчаточного ящика и достал "мигалку". Воткнув штекер в гнездо прикуривателя, он установил радостно замигавший маячок на передней панели и выехал из общего ряда. Проехав метров триста, Алекс сквозь пелену дождя увидел начало просеки и, моргнув фарами, попросил пропустить его автомобиль. Дождавшись, когда просвет между машинами достигнет достаточного размера, чтобы в него протиснулся компактный внедорожник, он включил пониженную передачу и направил "Ниву" в образовавшийся просвет. Довольно урча двигателем, от того, что его наконец-то используют по прямому предназначению, автомобиль вгрызся квадратным протектором в размоченную дождем землю. Не испытывая ни малейших трудностей полуторатонный вездеход поднялся по скользкому склону. Проехав пару километров лесной просекой по обе стороны которой,

в прыгающем свете фар мелькали указатели стоянок для пикников, Алекс направил автомобиль вниз по раскисшей дороге. В очередной раз, мысленно поблагодарив своего кузена Луи, по совету которого он при выборе машины отдал предпочтение "Ниве", Алекс выехал на пустое шоссе и погнал автомобиль в сторону города.

По залитым дождевыми лужами улицам Анже, Алекс быстро добрался до места и притормозил в десятке метров от дома Моник. Девушка поцеловала его в щёку и, пообещав позвонить, выскочила из салона авто. Пробежав по тротуару под окнами первого этажа невысокого особняка, она скрылась в освещенном тусклой лампой подъезде пятиэтажного дома. Алекс продолжил движение по пустынным улицам. Проехав мимо собора Святого Маврикия, окна которого украшены знаменитыми витражами XII - XV веков, он попал на площадь Сент-Круа. Проскочив площадь в северном направлении, Алекс наконец-то добрался до места своего назначения - площади Райеман, где и находился Городской театр, принявший в своих стенах первых зрителей в средине XIX века. Припарковав автомобиль рядом с натянутой полосатой лентой полицейского ограждения, Алекс отключил "мигалку" и вышел из салона. Кивком головы приветствовал двух жандармов в прозрачных дождевиках, которые узнав молодого комиссара, предупредительно подняли ленту, открыв ему доступ на место происшествия. Пройдя за ограждение, он взбежал по ступеням парадного входа и через открытую дверь прошел внутрь здания. Попав в холл, по которому хаотично, как могло показаться на первый взгляд, передвигались полицейские в форме и гражданской одежде, медики, актёры в костюмах и гриме он, окинув взглядом помещение, безошибочно выбрал направление, ведущее к кабинету директора театра, рассудив, что искать комиссара следует именно там. Подойдя к массивной деревянной двери с закрепленной табличкой указывавшей, что он на правильном пути, Алекс постучал и, не дожидаясь ответа открыв дверь, вошел в кабинет. Однако к своему удивлению кроме двух коллег инспекторов, сидевших по обе стороны прямоугольного стола затянутого зеленым сукном и сортировавших рапорта, больше никого не увидел. Подняв головы, мужчины приветствовали Алекса и вернулись к своему занятию, которое по унылому выражению их лиц, порядком им надоело. Ответив на приветствие, Алекс, зацепив рукой со стола пепельницу в виде черепа, наполовину заполненную окурками, подошел к окну и, открыв раму, закурил, поставив пепельницу на подоконник.

– Что за бедлам парни? Кто покойник?

– Это не бедлам, а Содом и Гоморра в одном лице. Наш впечатлительный маэстро, на седьмом небе от счастья. Уже видит себя дивизионным комиссаром, - ответил младший из мужчин, одногодка Алекса - Антуан Лепаж, жгучий брюнет, чуть выше среднего роста, с широкими плечами и рельефной мускулатурой, проглядывающей даже через джинсовую ткань легкой куртки. Его коллега, сорокалетний Серж Дюпре, бритый под ноль толстячек, отложив в сторону очередную пачку бумаг, потянулся и откинулся на спинку стула.

– Да. В этом нашему шефу равных нет. Всё взял в свои руки. Нас отправил принимать рапорта по опросу свидетелей. Спасибо жандармерии, парни вовсю стараются. Да только толку от этого мало. Но хоть будем знать, кто у нас в городе ходит в театр.

– А что это нам даёт?
– удивленно посмотрел на него Алекс.

– Как что? Вот смотри, содержатели наркопритонов, картёжные шулера, сутенёры, карманники, грабители, угонщики и прочая шелупень у нас систематизированы, а театралы нет. Это огромное упущение в нашей работе, - рассмеялся Дюпре.

– Фу ты черт, - улыбнулся Алекс.
– А если серьёзно?

– Серьезней некуда. Убитый, столичная знаменитость - Жорж Майден. Он там со своим продюсером что-то не поделил, временно остался не у дел. Вот и прикатил к своему дядюшке.

– Дядюшка у нас кто?

– Директор театра. Месье Перрен. Он под него и пьеску подобрал. Кто-то из местных драматургов наваял. Сегодня премьеру давали. Столичная знаменитость. Аншлаг! Билеты за три дня раскупили. Так-то вот.

– А где текст пьесы?

– Не знаю. А тебе зачем?
– удивился Дюпре.

– Да почитать на досуге, раз уж на премьеру я не попал, - Алекс затушил сигарету и подошел к столу.

– Ну не знаю. Может на столе у директора стоит посмотреть, - Дюпре кивнул в сторону массивного письменного стола, который был вплотную приставлен к столу, за которым они работали, образовав верхнюю планку буквы "Т".

Алекс подошел к столу и действительно среди разложенных в строгом порядке бумаг, увидел толстую печатную рукопись в голубой обложке, надпись на которой гласила: "Непойманый убийца", пьеса в трех частях, автор Клод Нуари. На обложке стоял прямоугольный синий штамп с названием театра и датой выхода постановки. Взяв со стола рукопись, Алекс пролистал её, бегло прочел пару страниц и, зажав под мышкой, направился к выходу из кабинета. Дойдя до двери, он остановился. Обернувшись к коллегам, спросил.