Перебежчик

Корнуэлл Бернард

С площадки посыпалась пыль. Между губами мертвеца показался язык, а с его правого ботинка закапала жидкость.

– Снимите его!
– приказал комендант.

Офицеры отвернулись, но доктор поспешил под площадку, чтобы удостоверить смерть шпиона. Старбак, гадая, зачем его провезли через весь город на эту варварскую экзекуцию, повернулся в сторону восходящего солнца.

Он так давно не видел неба. Воздух был чист и свеж. Где-то в полях закукарекал петух, этот звук сливался со стуком молотков, которыми солдаты заколачивали крышку гроба над истерзанным телом шпиона.

На плечо Старбака опустилась костлявая рука.

–

Идемте со мной, Старбак, идемте со мной, - заговорил с ним седой мужчина и повел к своему экипажу.
– Раз уж мы разожгли аппетит, - весело произнес он, - отправимся завтракать.

В нескольких ярдах от виселицы была выкопана могила. Экипаж прогрохотал по яме, а потом затрясся по плацу, направляясь на юг, в город.

Старик, сомкнув руки на серебряном набалдашнике трости, всё время улыбался. Его день начался неплохо. Гайд-хаус, где он жил, занимал треугольный участок, где Брук-авеню по диагонали пересекала ричмондскую сетку улиц.

Участок окаймляла высокая кирпичная стена с верхним рядом из выщербленного белого камня, за стеной возвышались цветущие деревья.

В глубине, за неухоженной рощицей и металлическими воротами, оканчивающимися наверху острыми шипами, стоял когда-то величественный трехэтажный дом с открытыми верандами на каждом этаже и богато украшенным подъездом для экипажей. Дождя не было, но в атмосфере раннего утра всё в доме казалось сырым.

Даже свисающие с ограждения веранд прекрасные цветущие лианы выглядели какими-то поникшими, краска на верандах облупилась, а перила местами поломались.

Деревянная лестница парадного входа, по которой старик повел Старбака, выглядела гнилой и позеленевшей. Рабыня распахнула входную дверь за мгновение до того, как старик подошел к ее тяжелым створкам.

– Это капитан Старбак, - буркнул он открывшей дверь женщине.
– Покажи ему его комнату. Ванна для него готова?

– Да, масса.

Старик вытащил часы.

– Завтрак через сорок пять минут. Марта покажет вам, где. Идите!

– Сэр?
– обратилась Марта ко Старбаку и махнула в сторону лестницы.

За время всей поездки Старбак не произнес ни слова, но теперь, в окружении этой неожиданной и слегка поблекшей роскоши старого дома, он ощутил, как его самоуверенность испаряется.

– Сэр?
– произнес он вслед удаляющемуся старику.

– Завтрак через сорок четыре минуты!
– гневно отозвался тот, а потом исчез в двери.

– Сэр?
– повторила Марта, и Старбак позволил девушке увести себя наверх, в большую и роскошную спальню. Комната когда-то была элегантной, но теперь прекрасные обои покрылись пятнами от сырости, а шикарный ковер был изъеден молью и выцвел.

Кровать была покрыта обветшалым гобеленом, на котором аккуратно, словно прекрасный вечерний костюм, лежал старый мундир Старбака.

Китель был отстиран и заштопан, ремень отполирован, а ботинки, стоящие у подножия кровати, починены и намазаны ваксой.

Здесь была даже шинель Уэндела Холмса. Рабыня распахнула дверь, ведущую в небольшой будуар, где напротив угольного камина дымилась маленькая ванна.

– Хотите, чтобы я осталась, масса?
– робко спросила Марта.

– Нет-нет, - Старбак едва мог поверить, что это и правда с ним происходит. Он прошел в будуар и попробовал рукой воду. Она была так горяча, что он с трудом держал в ней руку.

На плетеном стуле дожидалась стопка белых полотенец, а бритва, мыло и кисточка для бритья стояли

рядом с фарфоровым кувшином на туалетном столике.

– Если вы оставите свою старую одежду за дверью..., - начала Марта, но не закончила предложения.

– Вы ее сожжете?
– предположил Старбак.

– Я вернусь за вами через сорок минут, масса, - сказала она, присев в реверансе, а потом ретировалась обратно к двери, закрыв ее за собой.

Час спустя Старбак был выбрит, отмыт от грязи, одет, а желудок его наполнен яйцами, ветчиной и хорошим белым хлебом. Даже кофе был настоящим, а сигара, которую он выкурил после еды - душистой и с мягким вкусом.

Обилие еды угрожало спровоцировать очередной приступ тошноты, но он начал есть медленно, а когда его желудок не восстал, накинулся на пищу с жадностью. Во время завтрака старик почти не разговаривал, лишь высмеивал некоторые абзацы в утренних газетах.

Как показалось Старбаку, он был настолько экстраординарен, что выглядел зловещим. Домашние рабыни явно его побаивались. У стола прислуживали две девушки, обе такие же светлокожие и привлекательные мулатки, как и Марта.

Старбак решил, что, возможно, просто находится в таком состоянии, что все женщины кажутся ему привлекательными, но старик заметил, как он смотрит на рабынь, и подтвердил его мнение.

– Не выношу в доме ничего некрасивого, Старбак. Если мужчине суждено владеть женщинами, то, по крайней мере, ему стоит обладать самыми хорошенькими, и я могу себе это позволить. Я продаю их, когда им исполняется двадцать пять.

Будете держать женщину слишком долго, и она решит, что знает о вашей жизни больше, чем вы сами. Покупайте их молодыми, заставляйте вести себя послушно и продавайте быстро. Вот секрет счастья. Пойдемте в библиотеку.

Старик проследовал через двустворчатую дверь в комнату, которая была просто великолепна, хотя это великолепие и пришло в запустение.

Изумительные резные книжные шкафы возвышались на двенадцать футов, с паркетного пола до декорированного лепниной потолка, но штукатурка потолка местами обвалилась, золото со шкафов облезло, а корешки книг в кожаных обложках истрепались.

Заваленные книгами старые столы вздулись от влажности, да и вся эта печальная комната воняла сыростью.

– Мое имя гибель, - произнес старик своим чарующим голосом.

– Гибель?
– не смог скрыть своего удивления Старбак.

– Г, И, новое слово с большой буквы Б, Е два Л, мягкий знак. Это французская фамилия - Ги Белль. Мой отец приехал сюда с Лафайетом [19] , да так и не вернулся домой. Не к чему было возвращаться. Он был незаконнорожденным, Старбак, прижит шлюхой-аристократкой.

19

Лафайет, Мари Жозеф Поль Ив Рош Жильбер дю Мотье, маркиз де Ла Файет (фр. Marie-Joseph Paul Yves Roch Gilbert du Motier, marquis de La Fayette; 6 сентября 1757, замок Шаваньяк - 20 мая 1834, Париж) - французский политический деятель. Участник трёх революций: американской Войны за независимость, Великой французской революции и июльской революции 1830 года. Узнав о принятии декларации независимости США, вступил добровольцем в американскую армию. Принимал участие в нескольких сражениях, в том числе в битве при Йорктауне, получив широкую известность.