Перебежчик
Шрифт:
Командир отделения ягдкоманды «Абвергруппы-206» унтер-офицер Уно Калдма с оперативным псевдонимом Альфред был немного удивлен тем теплым приемом, какой оказал ему капитан Мишелевский. Последнее время шеф был постоянно чем-то раздосадован и озабочен. В его курчавых темных волосах теперь проблескивали седые прядки, делающие капитана импозантнее и значительно старше.
Разведгруппа под его началом каждые две недели выпекала агентов-диверсантов, которые пачками перебрасывались за линию фронта. Инструкторы и преподаватели диверсионного дела лейтенанты Горн, Донат, Гавельштадт, фельдфебели Курт Редигер
Унтер-офицер Пауль Бракаге, обучающий курсантов радиоделу, едва не засыпал от усталости, убаюканный почти непрерывным пиликаньем телеграфной азбуки Морзе.
– Когда же это все кончится?.. – часто тихонько ворчал он себе под нос.
Капитан Эрнст Мишелевский, конечно, понимал, что коэффициент полезного действия этих скороспелых диверсионных групп будет совсем невелик. Однако он считал, что чем больше агентов из числа предателей будет находиться в прифронтовой полосе и в тылу Красной армии, тем лучше.
– Если не качеством, то будем брать количеством, – заявил капитан Мишелевский своему заместителю лейтенанту Гансу Алишу, или Альгорну, когда тот высказал шефу опасения в том, что без малого две трети диверсионных групп, заброшенных в русский тыл, мигом разбегутся или сдадутся первому же попавшемуся военному патрулю.
Определенный смысл в словах начальника разведывательно-диверсионного органа присутствовал. При любом ходе военных действий бывших агентов абвера, укрывшихся в каком угодно укромном уголке огромной страны, можно найти, пусть и с трудом. Такое под силу разведывательным службам.
Любой человек, независимо от роста, веса, пола, возраста, вероисповедания, характера, всегда оставляет за собой следы. Это всякие бумаги, написанные им, фотографии, свидетельства других людей и многое иное, кажущееся на первый взгляд второстепенным, но в действительности являющееся очень даже важным.
Если победит Германия, то такой человек будет полезен на оккупированных территориях как всевидящее око, всеслышащее ухо и регулярный поставщик информации, интересующей власть и полицейские органы. То бишь как стукач. Он будет играть роль агента-осведомителя, бороться с повстанческими настроениями, саботажем, предотвращать мятежные действия разного рода со стороны порабощенного контингента.
Никуда этот субъект не денется. Ибо в архиве имеются бумаги о его добровольном сотрудничестве, собственноручно подписанные данным агентом. При надобности можно напомнить ему о них.
Если победят Советы, то такой человек будет попросту бесценен в качестве агента-разведчика, шпиона, выполняющего поручения своих хозяев. То есть тех лиц, у которых будет находиться та самая бумага о его добровольном сотрудничестве с немецкой разведкой. Плюс личное дело с фотографией, анкетой, отпечатками пальцев, антропометрическими данными и служебными формулярами с различными компрометирующими материалами, изобличающими бывшего советского человека в измене Родине и пособничестве врагу.
А если случится так, что агент вдруг заартачится или у него проснется совесть, то его всегда можно припугнуть имеющимся компроматом. Мол, окажись эта информация в руках спецслужб НКВД, и тебе, предателю, попросту придет
Конечно, говоря о том, что за неимением качества приходится брать количеством, капитан Эрнст Мишелевский немного лукавил. О качестве агентов он не забывал никогда. Такие люди у него, конечно же, имелись. На них всегда можно было положиться и поручить им самые сложные задания. Правда, обходились они значительно дороже, чем прочие выпускники школ, и учеба у них была подлиннее, но затраты всегда окупались сторицей.
Надо признать, что после потери Немчина-Коронера, попавшего в лапы русской контрразведки СМЕРШ, спецов такого уровня у капитана оставалось немного. Лучшими из них были трое: Виктор Ипполитович Липский-Сыч с оперативным псевдонимом Анахорет, Остап Яковлевич Хвощинский, проходящий по радиограммам под позывным Яковлев, и Максим Иосифович Вильчко по прозвищу Цицерон, несмолкаемый говорун и великолепный рассказчик анекдотов. В «Абвергруппе-206» он проводил с будущими агентами практические задания по подрывному делу.
Эрнст Мишелевский называл этих людей своей гвардией и считал их успехи за линией фронта собственным, чисто личным достижением. Каждый из них стоил десятка рядовых агентов, если не более.
Правда, все трое были в той или иной мере засвечены и годились скорее для совершения крупных диверсий и террористических актов, нежели для глубоко законспирированной разведки во вражеском тылу. Надо прямо сказать, что эти трое не очень-то и находили для новой задумки капитана Эрнста Мишелевского, появившейся у него после провала агента Коронера.
Поэтому он и пригласил к себе Альфреда – унтер-офицера Уно Калдму. Именно ему капитан намеревался поручить задание. Руководитель «Абвергруппы-206» очень рассчитывал на то, что оно будет успешно выполнено. Такой результат наконец-то даст самому Мишелевскому чин майора, давно ожидаемый им. Неплохим дополнением к новому званию станет Железный крест первого класса. Унтер-офицеру Калдме капитан намеревался пообещать чин фельдфебеля и Крест военных заслуг первой степени с мечами.
Эта кандидатура была выбрана Эрнстом Мишелевским, конечно, не случайно. Двадцатитрехлетний белокурый эстонец из ягдкоманды лейтенанта Роотса был смел, не особо отягощен моралью и люто ненавидел русских. А это, сами понимаете, немаловажно. В декабре сорок первого года на него обратил внимание старшина разведшколы «Лагерь № 1» бывший майор Красной армии Халапсин, оперативный псевдоним Волков. В агенты абвера этого парня завербовал начальник школы капитан Казе. Калдма подписал соответствующие документы о добровольном сотрудничестве.
В личном деле сначала курсанта, а затем действующего агента абвера Уно Владимировича Калдмы имелось все, начиная со дня его рождения и заканчивая днем сегодняшним, включая особенности характера, перечни способностей и пристрастий, привычек и слабостей. В разделе «увлечения» красовалась фраза, вызывающая улыбку: «Любит собирать грибы».
Немцы – народ дотошный, а потому пустяков для них не существовало. Ведь дьявол, как всем известно, кроется в мелочах.
Эрнст Мишелевский был вежлив и учтив. Он даже налил в пузатую небольшую рюмку настоящего французского коньяка. Уно Калдма к алкоголю был равнодушен, но коньяк выпил с удовольствием. Как откажешь начальству, когда оно само предлагает? И кажется, от души. Да и не всякий день случается откушать столь изысканный и дорогой напиток.