Перечитывая свои блоговые записи… я нашёл в них…
Шрифт:
А вот вокруг них на улицах разрушенных городов вели войну против них самые что ни есть американцы по внешнему виду: в ковбойских шляпах, джинсах и жилетках – те самые арабские головорезы и террористы, с успехом среди своих демонстрирующие «развязные голоса», «наглые походки», «похабные улыбки».
Геббельс сам изумлялся и с искренним изумлением докладывал Гитлеру о допросах первых американских военнопленных, пленённых ещё в Африке. В них нет абсолютно никакой идеологии, они и слыхом не слыхали что это такое – идеология в европейском значении. И это является доказательством, что американцы лишены каких бы ни было человеческих качеств, в том числе чувств, в отличие от европейцев. Они в этом смысле ближе
Может быть. дело, всё-таки. в несколько ином. Может быть, мы были ошеломлены равнодушием Америки к событиям в России – Октябрьской революции. И это – наша ревность к нашим, незамеченным американцами событиям? Всего то.
А в разгар холодной войны Соединённые Штаты Америки и не подозревали, сколько у них поклонников среди россиян и даже среди советской элиты. И не последнюю роль в симпатиях друг другу сыграло чудо оказанной помощи американцев продуктами питания голодающим советским людям в военную годину, когда американцы поставляли в Россию бумажные мешки с яичным порошком и сухим молоком, консервные банки сгущёнки, колбасы и ветчины. А до самого начала войны Америка российскими людьми никак не ощущалась. А в ходе войны её роль всё более вырисовывалась и приобретала очертания военной помощи в чистом виде и различного рода продуктами. Среди народа Соединённые Штаты связывались с сытой вкусной жизнью и это присутствие такого союзника будило среди народа рисунки послевоенных перемен. В ходе мировой войны возникло ощущение, что Соединённые Штаты Америки – страна сказочного богатства и щедрости. И тогда же в ходе братания армий победительниц на Эльбе, все мы, и американцы, и русские обнаружили в себе схожесть наших народов. Это, надо признать, обнаруживалось в эйфории после победы., сопровождаемой победной эйфорией слов. Мы очень похожи друг на друга – кричали в восторге солдаты и командиры. Чем же? – если бы кто то спросил, то получил бы ответ вполне понятный для того момента – победного окончания войны:
– Они простые ребята, как и мы. И любят выпить, как и мы.
И десятилетия антиамериканской пропаганды не поколебали в нас этой уверенности – мы похожи, русские и американцы. Но вот в последние годы, когда Россия посягнула на миропорядок по американски, россияне изменили своё отношение к своим бывшим союзникам и сей час происходит нечто парадоксальное и мы уверяем себя – уж если кто и похож на нас в мире, то это китайцы, а американцы не иначе наши недоброжелатели.
10
Зима была тёплая как никогда – на Крещение морозами и не пахло, а вот весна не задержалась с приходом, но так не задержанная и простояла у самого входа в лето – ни то и ни сё, ни лето не наступало, ни весна не уходила. Долго по холодному лету не погуляешь и пришлось обывателю бежать к себе в квартиру и простоять у покосившегося окна до самого вечера – пропустив рассвет, видеть как малые птахи, синицы, суетятся под окнами на ветках кустарника, увидев в наступающем дне наступивший туманный рассвет.
Одев на себя тёплый китайский халат, обыватель маленького северного городка России подошёл к окну и раздвинул тяжёлые шторы на обе стороны и снова заметил как покосилось окно, как появились новые трещины на стёклах – какая бы весна ни была холодной, но мерзлота оттаяла и дом стал неравномерно приседать и его жители уже неоднократно добивались от властей ремонта. Но тщетно.
Сквозь затянутые трещинами оконные стёкла обыватель вспоминал в себе свои мысли об Олеге, Ольге
Он знал, что это была Ольга, варяжская правительница славянского племени полян, супруга князя Киевской Руси Игоря. Но ему никак не удавалось рассмотреть её лицо и одежды. Только виделось прекрасное природной красоты лицо молодой женщины в светлых одеждах.
Спустившись по тропе с сопки, они, женщина и лошадь, остановились перед преградой – в трёх шагах бушевала речка Орто-Сала не в своём русле, а направленная старателями куда надо им, по всей ширине распадка она извивалась змеёй – то к одному борту полигона, то к другому. Прекрасная лошадь, под стать своей владелице, на цирковой манер вдруг опустилась перед хозяйкой, предоставив ей себя в распоряжение и когда Ольга уселась поудобнее осторожно встала и победно заржала.
Обыватель этого городка по имени Игорь Дмитриевич Солодовников наблюдал правительницу Ольгу и её белую лошадь с замиранием сердца и приближал к себе эту сказочную картину, а отвлёкшись от видения, как всегда, терял в себе самое дорогое – древнюю империю славян – Киевскую Русь. И не мог понять её последних лет, «исторических» – по-существу диктаторского режима. подслащённого усечённой до самой крайности демократией и слащавым словоблудием развращённого общества. Но не терял надежды уяснить их суть, поделившись своими сомнениями с людьми.
Может просто Русь-матушка заскучала по своим военным походам – ведь давно их не было. И надо бы совершить пару-тройку, напомнить себе и о себе?
А сейчас наша далёкая от этих мест Москва, правда, уже не грязная зачуханная нищенка в переходе, она вся светится под Новый год, сама как ёлка. Немного не так, как западные столицы, уступая им в чём то неуловимо. Но отлично выглядит. И непривычно свежо и красочно. Празднично. Такую Москву и полюбить не зазорно хоть кому. Поэтому мы и говорим, что любим нашу Россию – посмотрите на нашу Москву и увидите как мы любим Россию в лице нашей Москвы. А что творится с Россией за пределами Москвы – туда взор наш не направлен.
Все народы, в том числе народы языческой культуры, оберегают свою веру как могут, видя в ней наследие своих отцов и самые грубые её проявления и сама жестокость не кажется им таковой, напротив, она так же освящена памятью. И славяне в своей дикости отвергали христианство в течение многих столетий. Задолго до Ольги и Владимира в христианство славян хотели обратить немецкие проповедники, но устрашённые их дикостью, отказались от этой мысли. И с другой стороны, славяне ненавидели христиан и христианство и прекращали торговые связи с ними, а священников христиан приносили в жертву своим идолам. Тогда они любили своих идолов, Перун – был первым среди них, деревянным и высоченным, раскрашенным красной глиной и одетый в сусальные листы золота, награбленными в походах на Византию. Любили своего идола до самозабвения, до самоотречения. Но это, конечно, до поры.
Прошедшие тридцать четыре года жизни в Якутии развеяли мои, но не всемысли о России.. Америка помешала этому, когда она возникла словно в тумане передо мной, как новая альтернатива старому и тошнотворному делу социальной революции, то есть недовольству бедняков против богатеев. Да, действительно так и произошло со мной, но я остался не поколебим. И даже напротив, сейчас я гораздо яснее вижу происходящее, что в противовес непонятному декадансу в мире может возникнуть что то другое, какой то другой свежий мир из благородного неравенства.