Перед бурей
Шрифт:
{367}
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
После разгона Учредительного Собрания.
– Восстание на Волге. Чехословацкий легион.
– Фронт Учредительного Собрания.
– Уфимское Совещание и образование Директории.
– Переезд Директории в Омск и переворот адмирала Колчака, - Второй разгон Учредительного Собрания.
Когда, после затянувшегося на всю ночь, до утра, первого заседания Учредительного Собрания Совет Народных Комиссаров объявил о его роспуске и здание Таврического Дворца было занято вооруженной силой с пулеметами и легкой артиллерией, - в эсеровской фракции Учредительного Собрания не оказалось должного единодушия. Группа членов Учредительного Собрания, включая и автора этих строк, предлагала воспользоваться переданным через члена партии А. Высоцкого приглашением
Предложение это, однако, было отвергнуто. Одни из его противников указывали на то, что в Неву из Кронштадта введена и поставлена вблизи этого завода канонерская лодка, и перенесение Учредительного Собрания на Семянниковский завод кончится лишь его обстрелом и большим числом бесполезных жертв; а Учредительное Собрание не вправе подводить рабочих под расстрел, если у него нет средств их защиты. Другие находили, что если даже большевики и не решатся на бомбардировку завода, то положение в его стенах Учредительного Собрания, за решениями которого нет силы, {368} способной проводить их в жизнь, окажется бесславным: Учредительное Собрание окажется простой "говорильней". Большевики будут его игнорировать и, сохраняя свою власть в городе, не допустят даже никаких газетных отчетов о "незаконных заседаниях" распущенного собрания; и ему придется волей-неволей угаснуть в такой, лишенной всякого резонанса, атмосфере, что после этого оно уже не воскреснет.
Эти аргументы не убедили вносивших предложение, но подействовали на большинство. Мысль о Собрании в стенах большого завода была отвергнута. А между тем, настроение рабочих кварталов было для него действительно на редкость благоприятно.
Это было доказано состоявшейся 9-го января грандиозной процессией при похоронах жертв большевистских расстрелов в день открытия Учредительного Собрания. Она превратилась в массовую демонстрацию гигантских размеров, напоминавшую о первых демонстрациях "медового месяца" февральской революции. Перед несчетным числом участников траурного шествия не устояли даже большевистские отряды, по началу как будто готовые продолжить дело своих предшественников. Этот благоприятный момент был упущен.
Результатом всего происшедшего было то, что Ц. К. партии социалистов-революционеров вынужден был вскоре эвакуироваться в Москву. Но так как большевистский угар в Москве был не меньше Петроградского, а отрезвление от него шло даже еще медленнее, то во фракции Учредительного Собрания вскоре стало пользоваться почти всеобщим признанием убеждение, что в столицах дело Учредительного Собрания пока нужно считать проигранным; остается искать где-то еще на территориях России места, которое бы пригласило Учредительное Собрание к себе и оказало ему защиту.
Одно такое приглашение, однако, пришлось отвергнуть; то было предложение Донского казачьего круга с Калединым во главе. Керенский также в свое время вел очень серьезные переговоры с казачьими кругами, но должен был их порвать. Несколько позднее стало известно, что верхи казачества преследовали при этом свои тайные цели и планы, рассчитывая воспользоваться Керенским, как демократическим прикрытием. Была перехвачена и опубликована часть ленты {369} переговоров по прямому проводу людей Петроградского Всеказачьего Центрального Совета с фронтовыми представителями казачества; этим последним рекомендовалось из казачьего центра быть с Керенским осторожнее, но воспользоваться им, как "наживкой для ловли известного рода рыбы".
Не иную цель имели руководящие казачьи круги, предлагая свое гостеприимство на Дону и Учредительному Собранию. Пойти на такую двусмысленную роль члены Учредительного Собрания, разумеется, не могли. Центральный Комитет Партии Социалистов-Революционеров отправил эмиссаров на Украину для обследования, не следует ли переехать на ее территорию, вступив в боевой союз с представителями украинского федерализма. Однако, оказалось, что Украина стоит накануне германской оккупации, что при резком конфликте
Так, естественно, и стала складываться идея о переселении Учредительного Собрания в Урало-Волжский район. Дальнейшие события только укрепили эту новую "ориентацию". Кризис переговоров Совнаркома с немцами, попытка задержаться на переходном положении "ни мир, ни война", германское наступление на Петроград, капитуляция Совнаркома, постыдный мир, распад коалиционного Совнаркома и выход из него "левых эсеров", разлад в рядах самой большевистской партии - все эти события укрепляли в с.-р. рядах непримиримую оппозицию большевистской диктатуре и готовность при первой возможности поднять против нее знамя восстания.
Но, рассматривая Совнарком после Брестского мира и водворения в Москве графа Мирбаха почти как немецкую экспозитуру, защитники Учредительного Собрания предполагали, что рано или поздно восстание против большевиков натолкнется на вооруженные немецкие силы и поведет к восстановлению Восточного фронта мировой войны. А рассматривая эту {370} проблему с чисто-стратегической точки зрения, приходилось считаться с возможностью распространения немецкой оккупации на центральную Россию, что делало естественной операционной базы против них Поволжье. То же самое Поволжье предуказывалось партии социалистов-революционеров и тем обстоятельством, что с Поволжья началось и в Поволжьи с давних пор пользовалась наибольшим успехом партийная работа в крестьянстве; в Поволжьи одна губерния за другой давала при выборах в Учредительное Собрание полную победу эсеровским спискам, часто отдавая партии 80 и более % голосов; наконец, в Поволжьи прежде всего началась в крестьянской среде психологическая реакция против занесенного в деревню выходцами с фронта увлечения большевизмом, что привело к первым противобольшевистским восстаниям.
Наконец, в борьбе Учредительного Собрания с Совнаркомом надо было быть готовым и к победе в этой борьбе, как бы ни казались слабы шансы на победу. В этом случае Учредительному Собранию и поставленному им правительству пришлось бы иметь дело с сокрушительным натиском немцев в направлении Петрограда, а, быть может, даже и Москвы.
Как быть?
Этот вопрос решался так. Ясно, что судьбы мировой войны отныне могут быть решены только на западном фронте. Значение восточного фронта при этом только одно: содействовать успеху западного фронта, притягивая на себя возможно большую часть сил центральных империй. В этом отношении Россия обладает огромными возможностями: поглощения военных сил противника своими неизмеримыми пространствами. Надо вооружиться железной моральной броней и не бояться отступления как угодно далеко, - так далеко, как это требуется для восстановления равновесия сил на фронте. Уходя вперед, германцы должны будут увеличивать размеры своей оккупационной армии, которая неминуемо подвергнется разложению и революционной заразе. При ограниченности их людских ресурсов, рано или поздно им придется ощутить, что чем больше их успехи, тем больше будут и их последующие неудачи.
Поэтому пусть базой восстановления восточного фронта {371} станет Урал и Поволжье; пусть там возродится будущая боеспособная армия революции; пусть старая армия распылится и от нее останутся только лучшие части, наскоро переформированные на добровольческих началах: пусть их задачею, а также задачей партизанов в тылу, будет только замедлять движение вперед завоевателя и наносить ему возможно больше ущерба, совершенно не задаваясь задачей ввязаться в генеральный бой с целью остановить его. Рано или поздно, после ударов на западном фронте, волны неприятельского нашествия повернут назад и покатятся с той же быстротой, с какой шел их прилив. Надо лишь вооружиться терпением и мужеством: они будут вознаграждены сторицею.