Перед концом света. Синдром восьмидесятника
Шрифт:
От неожиданности у мужчины мурашки пробежали по коже. Он заводился. Тело Эльвиры едва уловимо пахло лилией и жасмином, чувственное наслаждение усиливалось добавлением ещё каких-то непонятных, но опьяняюще-манящих ароматов – его последний подарок: духи Versense от Версаче. Да к чертям собачьим какого-то там Версаче! В эти мгновенья экзекутор готов был бросить к её ногам целый мир!
Ближе к полуночи, когда в ладошках амура, покорно державшего свечку, прилично набралось оплавленного воска, Кауфман задул чуть потрескивавший фитилёк. Теперь до утра мир мог не тревожиться и спать спокойно.
IV.
К воскресенью погода испортилась. Ночью стало прохладно. Пушинки облаков вились вокруг луны, стараясь зацепиться за её стареющий серп, а когда рассвело, тучи заволокли всё небо. Они были похожи на клочья грязной бараньей шерсти. Постепенно уплотнялись, сгущая тёмные краски; угрюмо придавливались к земле, пока, наконец, сами не расплакались. Заморосило под вечер, но надолго. Скорее всего, в ближайшее время погожих дней не ожидалось.
В понедельник в управлении весь день горел свет. От этого хоть немного становилось уютней, что спасало людей, предрасположенных к хандре.
По дороге на службу, несмотря на непогоду и плохое самочувствие, Петрович специально сделал огромный крюк, чтобы осмотреть прилегающую к салону Эльвиры территорию да заодно убедиться в целесообразности установки там пандуса.
Это был угловой и единственный вход, обращённый к улице, в панельной, из лазурно-белой мозаики, пятиэтажке. Мелкий дождь шелестел, слегка постукивая по голубому прозрачному навесу, укрывавшему от непогоды массивную, но изящную кованую лестницу, и подпитывал влагой небольшой партерный газончик, который отчётливо подчёркивал ухоженность травостоя, расположенного рядом с салоном, по сравнению с остальной заросшей бурьяном территорией возле дома.
«Так вот почему Эльвира болезненно отреагировала насчёт пандуса! Она всё построила. Потратилась. Навела уют. Лишь потом решила узаконить. И кто теперь будет виноват? Проектировщики выполнили работу по факту. Коммуникации в порядке. Архитектура утвердит и без согласования с нами. Им не впервой это делать. А потом разбираться не будут. Сколько в городе подобных объектов понастроено!» – мысленно успокаивая себя, Петрович направился в управление, прячась под небольшим чёрным зонтиком от непрекращающейся мороси. Он не был Дон Кихотом, поэтому считал бессмысленным сражаться с ветряными мельницами и ожидать справедливости от тех, кто её обязан, но не желал обеспечивать. Подписывать документ с имеющимися нарушениями Петрович не решался, но и ввязываться в драку, заранее зная печальный результат, тоже не хотелось.
В коридоре толпились посетители. Люди, видно, ещё не утомились ожиданием и, оттаивая в тёплом помещении, мирно разбирались в очерёдности. Начинался приём. Попавшаяся навстречу кадровичка выразительно постучала указательным пальцем по предполагаемым на запястье часам.
– На задании был, – не вдаваясь в подробности, сухо отреагировал Петрович.
В кабинете шибануло в нос прогорклым печным дымом. Напротив Раечки сидела женщина неопределённого возраста, в чёрной мужской куртке, с двухлетней девочкой на коленях, тоже, видно, одетой в курточку с чужого плеча. Рядом с ней стоял мальчик лет пяти в грязных резиновых сапожках.
Раечка вытащила из сумки горсть конфет и положила на стол:
– Угощайтесь.
Мальчик схватил самую большую, чернослив в шоколаде, и, разорвав обёртку, с жадностью принялся отгрызать лакомые кусочки.
– Да ты не торопись,
Это были давнишние клиенты управления. Раечка познакомилась с ними вскоре после устройства на работу, выехав в дачный посёлок с обследованиями неблагополучных семей. Тогда отца детей за торговлю наркотиками арестовали, а мать, как поступила информация, подмешивала зелье в грудное молоко, чтобы малютка меньше кричала.
В продымлённом домике было холодно и голодно. Из продуктов обнаружилось лишь какое-то месиво из овсяных хлопьев. Оно находилось в закопчённой кастрюле, стоявшей на перепачканной сажей нетопленой печке. Чуть дальше, в маленькой узкой комнатке, больше похожей на чулан, возле двери на ржавых металлических прутьях стоял «козёл» – самодельный обогреватель с намотанной на асбестовую трубу раскалённой спиралью. На выцветшем промасленном диване мальчик, на вид которому было года три, пытался вкрутить крышку в пластиковую бутылку из-под «Буратино». Рядом с ним на подушке с непонятного цвета наволочкой спал завёрнутый в старое верблюжье одеяло грудной ребёнок – дочка хозяйки дачи. «Козёл», видимо, сильно обезвоживал воздух и сжигал кислород, отчего девочка учащённо тяжело дышала и жалобно всхлипывала во сне, а крылышки её носа, постоянно раздуваясь, безуспешно пытались помочь закачать побольше воздуха в лёгкие.
Как оказалось, Раечка приехала вовремя. Информация насчёт зелья не подтвердилась, однако у малышки обнаружили двустороннее воспаление лёгких. Мать с детьми срочно поместили в больницу. Стали готовить документы на лишение её родительских прав. Но суд посчитал аргументы недостаточными. Мать клялась, что всё исправит, что детей никому не отдаст, что просто растерялась и опустила руки от охватившего её шока из-за ареста мужа.
Постепенно обстановка и впрямь начала налаживаться. Раечка взяла шефство над семьёй: срочно оформила субсидии, регулярно завозила продукты, одежду. Баловала деток гостинцами. Однако в последнее время стала замечать: что-то там опять пошло не так.
Был в этой семье ещё и старший сын Вовка. В первый приезд соцработников он находился в школе. Пока девочка болела, Раечка оформила его в приют. Когда всё в семье нормализовалось, мать забрала сына обратно.
И вот около двух месяцев назад возникла новая проблема. Матери предъявили штраф, потому что у Вовки нет паспорта, хотя ему уже исполнилось пятнадцать. А паспорта нет, так как на дачах прописка запрещена. Женщина была в панике: не знала, как найти выход из очередного житейского лабиринта. Раечка прописала Вовку у себя дома. Когда пришло время получать паспорт, сам Вовка куда-то исчез.
– Раиса Фёдоровна, прям не знаю, что делать! Связался с какими-то дружками. У одного из них днюет и ночует. Школу пропускает. Выпивать начал. Я запретила ему гуленьки. Так он совсем сбежал.
– Валя, а ты сама самогон варишь? – спросила Раечка, пристально глядя ей в глаза.
Ничего не выражавший тупой взгляд застыл на грубом обветренном лице женщины, словно в мозгах не сработал механизм, когда она одновременно попыталась включить две передачи, и их заклинило.
– А как же жить? – после небольшой паузы недовольно заявила мама Валя, тупо уставившись на чиновницу. – На полях работы уже нет. Наняться некуда. Где взять лишнюю копейку? Я на продажу. Одними вашими субсидиями деток не накормишь.