Перед смертью не накрасишься
Шрифт:
Но мать Эрики и ее бабка ничем не могли помочь подругам. Они лишь твердили о том, как нелегко теперь придется Владимиру. Шутка ли, потерять двух самых близких людей одновременно.
– Как бы не запил наш мужик.
– Или чего дурного с собой не сотворил.
– Надо за ним присмотреть. Домработницу эту глупую прогнать взашей. Сами все по хозяйству сделаем, пусть нам лучше Владимир деньги платит.
Но до конца обсудить эту проблему тетки не успели. Раздался звонок в дверь, и через минуту вошла Татьяна.
– Чего явилась? – сурово спросила у Татьяны бабка.
– Так это… На работу.
– Тут в твоих услугах более никто не нуждается!
– Что же это? – растерялась Татьяна. – Как же так? Вы меня что, увольняете?
– Увольняем!
Татьяна вроде бы повернулась, чтобы уходить. И бабка с матерью Эрики уже обменялись торжествующими взглядами, но внезапно Татьяна передумала и остановилась.
– Нет, вы не можете меня просто так уволить, – сказала она и сняла с себя куртку. – Не вы меня нанимали, не вам меня и увольнять!
– Эрика тебя нанимала, – закивала бабка. – Но твоей работой была шибко недовольна. Вот мы, ее наследницы, тебя и увольняем!
– В таком случае выплатите мне выходное пособие, – твердо произнесла Татьяна. – Я точно знаю, что наследники не только имущество наследуют, но и долги. Когда мой муж умер, я его долги выплачивала!
– Какое тебе еще пособие?! Проваливай, пока цела!
– Пособие и то, что мне положено за отработанные мною две недели!
Разумеется, ни матери, ни бабке Эрики платить из своего кармана не хотелось. И, покричав, они ушли, велев Татьяне дожидаться в прихожей.
– Обратимся к Владимиру Ивановичу, пусть он решает.
Татьяна осталась одна. И подругам было слышно, как она тяжело дышит. Видимо, женщину очень напугала перспектива потерять работу. И она была в состоянии, близком к панике. Подруги уже хотели посочувствовать Татьяне, но вовремя спохватились. Она же преступница! Это она отравила Эрику! А теперь, видите ли, работу боится потерять. Раньше нужно было думать!
Владимир Иванович вышел к Татьяне лично.
– Так что же, Владимир Иванович, – поприветствовав хозяина, спросила Татьяна дрожащим от волнения голосом, – мне новое место искать придется?
– Татьяна, вы не правильно поняли моих родственниц, – смущенно возразил мужчина. – Сейчас, когда Эрики не стало, мне просто необходима ваша помощь. Конечно, условия мы обговорим с вами после похорон Эрики. Но пока что работайте на тех же условиях.
– А деньги?
– Сколько вам должна Эрика?
– Десять тысяч.
– Это за две недели?
– За две полные недели и два выходных дня.
– Хм.
По лицу Владимира Ивановича было не понятно, доволен он экономностью своей покойной супруги, которая платила домработнице сущие гроши, или
– Вот ваши деньги. Работайте в том же режиме, как и прежде. А дальше мы с вами разберемся.
И ушел в соседнюю комнату, откуда немедленно донеслись возмущенные голоса матери и бабки Эрики, которые требовали изгнать наглую домработницу и отнять у нее деньги.
– Нечего добро направо и налево разбазаривать!
– Так скоро по миру пойдешь!
Подруги не услышали, что им ответил хозяин дома. Потому что у них было занятие поинтереснее. Как только хозяин ушел, Татьяна тяжело рухнула на стул. И неожиданно громко зарыдала.
– Что с вами? – выскочили к ней перепуганные подруги. – Вам плохо?
– Ох, дура-то я какая! – причитала Татьяна, даже не удивившись, увидев перед собой подруг. – Ох, дура! Ведь чуть было работы не лишилась. А почему? По собственной дури!
– Почему? Разве вы виноваты в смерти Эрики? Это вы ее убили?
– Ох, нет!
– Тогда почему вы плачете?
– Так ведь я ей тоже смерти желала!
– Желали?
– Ага! И много раз. И как раз в тот день, что она умерла, я пожелала ей подохнуть!
– Но почему?
– Ох, и довела же она меня в тот день! Прямо до самых печенок меня проела! Вот мерзкий характер у бабы был! Уж как прицепится, так все нутро вывернет. И ведь прознала откуда-то, что у меня сестра больная на руках и мальчонка. И давай надо мной изгаляться! Другая бы помогла или хоть просто посочувствовала, а эта еще и злорадствовала. Каждый день спрашивала, не померла ли у меня сестра и не забрали ли еще Даню в приют!
Да уж, погибшая Эрика вырисовывалась подругами во все более и более неприглядном виде. А Татьяна тем временем продолжала рыдать:
– И уж так она меня допекла, так допекла, что… Сама не знаю, как у меня рука поднялась.
– Что вы сделали?
– Что сделала? А то и сделала, что сыпанула я ей в коктейль ее дурацкий слабительного.
– Что?
– У меня как раз при себе пара таблеточек была. Ну, растолкла я их и сыпанула ей в коктейльчик!
– Слабительное? Вы насыпали Эрике слабительного?
– Ага. И еще пожалела, что не яд это! Прямо так стою на кухне, порошок этот ей в пойло сыплю, а сама мечтаю, чтобы это яд был. Представляете, если бы правда?!
– Что – правда?
– Ну, если бы правда это яд был? Ведь меня бы первую же обвинили бы! Меня в тюрьму, Катька бы без ухода померла. Она ведь после операции еще совсем слабая. А Даню тогда точно в приют бы забрали!
– Вы это понимаете?
– А то!
– Значит, яд бы вы Эрике давать не стали?
– Боже упаси! Что, я убийца какая-нибудь? Да ведь и от слабительного Эрике бы хорошо не стало. А ну как прознала бы, кто ей порошочек в коктейль подмешал? Выгнала бы она меня. И что тогда?