Перед заходом солнца
Шрифт:
Штейниц. Разумеется, нет. Я, конечно, далек от этого.
Паула Клотильда. Подобные вещи просто швыряют в камин. (Пытается это сделать, но открытка падает на пол.)
Штейниц. Я хотел бы, чтобы вы так же поступили с вашим ошибочным мнением о фрау Петерс. А открытку я должен сохранить. (Поднимает ее.) Возможно, она еще пригодится фрау Петерс для защиты.
Паула Клотильда. Пригодится или нет – мне безразлично.
Во время этой сцены профессор Вольфганг Клаузен и
Вольфганг. То, что ты говоришь, невозможно.
Беттина. Клянусь Богом, чистая правда, Вольфганг!
Вольфганг. Это было бы расхищением самого дорогого, самого священного, что у нас осталось.
Беттина. Я прошу тебя, Вольфганг, молчи!
Оттилия. Можно узнать, о чем вы говорите?
Беттина. Прошу тебя, не спрашивай. Пусть об этом знаю я одна.
Вольфганг. Оттилия – наша сестра, Беттина. Даже хорошо, чтобы она узнала. Отец взял и отдал этой девушке кольца и драгоценности покойной мамы! Следовало бы завесить портрет матери, если вы переживаете это так же, как я.
Оттилия. О Господи! Мне это так же тяжело, как тебе!
Паула Клотильда (сильно встревоженная тем, что Штейниц подозревает в ней автора анонимной открытки). Вольфганг, пожалуйста, возьми меня под руку. Я с утра плохо себя чувствую. Пожалуй, лучше было бы остаться дома.
Вольфганг (берет жену под руку и водит ее взад и вперед по комнате). Тебе часто помогает рюмка коньяку, Паула. Да, впрочем, я тебе уже говорил: драгоценности нашей матери постепенно переходят к любовнице отца.
Паула Клотильда. Вздор! Это совершенно невозможно! Ты меня не уверишь в этом, Вольфганг! Какой скандал!..
Эгмонт (Оттилии). Ради Бога, не поднимайте шума из-за пустяков! Пусть маленькая Инкен позавтракает с нами, всем хватит!..
Оттилия. Ты слыхал? Теперь я окончательно боюсь за рассудок папы!
Эгмонт. Что еще я должен был слышать?
Оттилия. Отец разбазаривает драгоценности покойной мамы. Эта Инкен уже носит ее кольца, браслеты, брошки… Если я скажу мужу, Эрих будет вне себя. (Быстро уходит искать мужа.)
Вольфганг. Скажите откровенно, доктор, верны ли слухи, будто отец купил на Цугском озере [41] старый замок и поручил берлинскому архитектору реставрировать его?
Штейниц. Я знаю только, что подобные планы у тайного советника были. Он не раз говорил, что хочет на старости лет иметь уединенный уголок.
Эгмонт (обнимает за плечи доктора). Дядя Штейниц, ведь вы не можете одобрить, если отец действительно дарит Инкен наши и мамины фамильные драгоценности? Наверно, и вам это кажется непонятным.
41
Цугское озеро – живописное озеро
Штейниц. Все это нисколько меня не касается. Вы давно знаете, что я не вмешиваюсь в интимную жизнь семьи Клаузен.
Эгмонт. Тогда нужно завесить портрет мамы. (Подходит к Беттине.) Ты слышала, Беттина, что произошло с мамиными драгоценностями?
Беттина. Ради всего святого, не говори об этом! Я доверилась Вольфгангу, а он, к сожалению, не скрыл от Оттилии.
Эгмонт. Сомнений нет – отец безумный!
Беттина. Эгерт, умоляю тебя, не говори так! Это терзает мне душу. Я не могу выдержать! Только бы Оттилия не сообщила Кламроту. Я не выношу его манеру говорить об отце. Оставь меня, я ненадолго пойду к себе. (Уходит.)
Входят Кламрот и Оттилия.
Кламрот. Это уж слишком! Он еще начал раздавать фамильные драгоценности!
Оттилия. Говорят, от них осталась только половина.
Кламрот. Быть может, еще хуже другие дела, в которые он пускается. Я говорю о бессмысленных затратах, угрожающих всему его состоянию! Он уже не может всего охватить; у него неполная или пониженная вменяемость.
Вольфганг (Штейницу). Скажите, нельзя ли аннулировать покупку замка, если она действительно состоялась?
Кламрот (вмешиваясь в разговор). Я был у юстиции советника Ганефельдта. Закон не дает нам таких прав. Или должно произойти нечто невероятное!
Вольфганг. Я уже считаю отца невменяемым.
Паула Клотильда (у стола). Я сдерживаюсь, а то я бы вышвырнула с балкона этот прибор. Мне хочется закричать: «К черту! К черту!»
Входит Винтер.
Вольфганг. Ты права. Винтер, уберите эти тарелки, эту салфетку, эти вилки и ножи! За семейным столом нас только восемь.
Винтер. Простите, но мне строго приказано…
Вольфганг. Если вы не хотите, я сделаю сам. Будете упрямиться, придет время – я вам припомню.
Винтер убирает прибор.
Паула Клотильда. Надо стремиться вверх, а не опускаться.
Эгмонт (хватается за голову). Я начинаю думать, что каждая семья – это замаскированный сумасшедший дом!
Кламрот. Тише, немыслимое, кажется, свершается!
Клаузен вводит Инкен Петерс.
Клаузен (принужденно весело). Доброе утро! Потеряли терпение? Наверно, проголодались? Который час? Я привел к вам Инкен Петерс. Мы с ней и с Эгертом побывали в зоологическом саду. Доставили себе это детское удовольствие. – Очень мило, что ты пришел, Вольфганг! – С добрым утром, милая невестка! (Обращаясь к Вольфгангу.) Кстати, какие у тебя дела с советником юстиции Ганефельдтом? Говорят, он встречал тебя на вокзале?
Вольфганг. Как ты знаешь, мы друзья детства.